"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

22 июня "Штандарт" прибыл в Кронштадт. 12 июля яхта под брейд-вымпелом государя отправилась в Шербург. Ее сопровождала яхта "Полярная Звезда" и конвоировали крейсера "Рюрик", "Адмирал Макаров" "эскадренные миноносцы "Москвитянин" и "Эмир Бухарский". По возвращении из плавания в Петербург яхта "Штандарт" была послана 1 августа на Черное море в Ялту, куда прибыла 20 августа. Вслед за ней 8 августа отправилась в Черное море яхта (бывший крейсер) "Алмаз", которая, как говорилось в официальном отчете, должна была там заниматься конвоированием яхты "Штандарт" "во время плаваний их императорских величеств". В Севастополь "Алмаз" прибыл 25 августа, а "Штандарт" плавал в Черном море до 27 декабря, когда, как говорилось в официальном отчете, "вследствие минования в ней надобности, была отправлена обратно в Балтийское море". Привычное плавание в августе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной совершила в Копенгаген яхта "Полярная Звезда".

Никого в придворной камарилье не смущало это соотношение: на бывших в составе флота два линейных корабля имелось две роскошные, размером с крейсер, путешествующие императорские яхты. Неприличность и расточительность этого роскошества особенно подчеркивалась теми происшествиями, которые "Славе" и остальным кораблям отряда предстояло испытать в Либаве. Произошло это 25 июня на шестой день по возвращении в порт Императора Александра III. С конца мая, еще в Кронштадте, начав занятия с учениками строевыми унтер-офицерами (так теперь называли квартирмейстеров ) и корабельными гардемаринами, корабли с 6 по 17 июня продолжали на рейде Бьерке-Зунд плановые учения и стрельбы минами на 12- и 14-уз скорости. Прибывший на "Океане" начальник соединенных отрядов 19 июня привел "Цесаревич" и "Славу" в Либаву.

В ночь на 22 июня в море были поставлены на якорях пять щитов для проведения стрельб. По-видимому, флот хотел повторить те опыты освоения новых методов стрельбы, которые вырабатывал в это время Черноморский отряд под командованием Г.Ф. Цывинского. Начинали с элементарных упражнений-стрельбы на прямых курсах из вспомогательных стволов. Первым 22 и 23 июня стрелял "Цесаревич", за ним 24 и 25 "Слава". Окончив стрельбу, у входа уменьшили ход до 7,5 уз, идя по каналу, ведущему с моря в аванпорт. Течением корабль сносило к N, но курс, как всем казалось, сохранялся строго между южным краем входных ворот и створными знаками. В расстоянии 730 сажень от западных ворот на корабле ощутили легкое сотрясение корпуса. Ход уменьшили до малого и благополучно вошли в аванпорт. Осмотром междудонных отсеков, около вертикального киля по левому борту обнаружили след, прочерченный по днищу каким-то твердым предметом. Вмятина глубиной 1,5 дм и шириной до 2 фут простиралась на протяжении 80 фут от 57 до 76 шп. Между 62 и 63 шпангоутами замечалась течь, несколько заклепок слезилось. Осадка корабля в момент аварии составляла носом 25 фт 3 дм, кормой 27 фт 9 дм.

По мнению портового корабельного инженера, повреждение не могло помешать внутреннему плаванию, временные легкие подкрепления флоров можно было выполнить за 12 дней. К работам решили приступить по окончании особенно широко отмечавшегося тогда торжества, 200-летия Полтавской битвы. На кораблях 27 июня провели богослужение, подняли флаги расцвечивания, произвели императорский салют в 31 выстрел. Команде дали сообщение о Петре Великом и Полтавской битве, на берегу провели церковный парад и развлечения для матросов в заложенном тогда же Петровском парке. Вечером корабли были иллюминированы.

С помощью водолазов на месте аварии "Славы" обнаружили несколько крупных камней. Поднятые 30 июня и 1 июля два камня имели высоту 2,5 фт и 4 фт, но каких-либо следов прикосновения к днищу "Славы" на них не обнаружили. Обследование опасного места продолжили, но от выхода кораблей в условиях сильных ветров и частных туманов пришлось отказаться. В заключение своего рапорта контр-адмирал В.И. Литвинов, рискуя вызвать неудовольствие начальства, предлагал сделать безопасным для кораблей не только вход в гавань, но "теперь же "приступить к углублению самого аванпорта, глубины которого не везде достаточны для глубокосидящих кораблей вверенного мне отряда".

Наконец, завершал адмирал свой рапорт, "независимо от зтих банок общая глубина аванпорта слишком мала, под килем остается воды столь недостаточно, что нет возможности спустить водолаза для осмотра дниша, и незначительный камень или другой случайно попавший предмет могут неожиданно вызвать серьезную аварию".