Славянская спарта

Но къ успокоенію вашему, вмсто «езера геенскаго» за угловатыми скалами и изорванными конусами голыхъ срыхъ горъ вправо отъ насъ сверкнула далеко на горизонт до краевъ полная голубая чаша Скутарійскаго озера, — «Скадрскаго блата» черногорцевъ, — словно добрый глазъ свтлаго ангела, заглянувшій съ небесныхъ высотъ въ эту юдоль стенаній. Видна намъ и воздушная рамка синерозовыхъ горъ, окружающихъ водную скатерть неизъяснимо-нжной лазури, и еще дальше за ними туманные снговые хребты Албаніи… Виденъ даже черный внучекъ парохода, разрзающій въ эту минуту водную гладь озера. Окрестности кажутся намъ отсюда, съ высоты, приподнятыми къ небу.

Вся Черногорія видна намъ теперь какъ на громадной выпуклой карт, прямо въ темя, лежитъ передъ нами какъ жертва, распростертая у нашихъ ногъ, отъ порубежныхъ горъ Дормитора и Кома, за которыми поднимаются уже горы сосдней Босніи и Албаніи до Скутарійскаго озера и страны шкипетаровъ. Божо съ важностью нмецкаго учителя географіи называетъ намъ по именамъ горныя вершины и главныя долины Черногоріи. Катунская нахія ближе всхъ къ намъ; а вотъ дальше Блопавличи, вонъ Пиперы, вонъ на самомъ глухомъ краю этого глухого края неприступныя страны Кучей и Васоевичей.

* * *

Мы наконецъ начинаемъ свой спускъ, извиваясь зигзагами среди котловинъ и провальевъ; надъ головами нашими торчатъ будто толпы уродливыхъ истукановъ срые капризно изломанные утесы; можно вообразить себ, что это окаменлые бсы, когда-то населявшіе эту страну безплодія и ужаса. Какой-нибудь странный геологическій катаклизмъ дйствительно долженъ былъ разразиться здсь въ до-историческія времена, чтобы такъ изуродовать каждую гору, каждый камень, и придать этой счастливой южной мстности видъ проклятой Богомъ страны…

Жутко длается среди этого молчанія и безжизненности. Ни одного жилья ни вблизи, ни вдали. Ни одного прохожаго, ни одного верхового не встрчается по дорог. Только кое-гд на дн круглыхъ провальевъ, гд темнокоричневая плодоносная земля расчищена какъ гуменный токъ, видишь издали безшумно работающаго черногорца съ своею бабою. Въ этихъ каменныхъ коробкахъ, разсянныхъ рдкими пятнышками среди наваленныхъ другъ на друга срыхъ известняковъ, зретъ рожь, полегшая отъ обильныхъ дождей, кукуруза, овесъ… За Дубовикою мстность длается немного зелене. Изрдка даже какой-нибудь тощій лсовъ сбгаетъ по крутымъ сватамъ въ пропасть; по остаткамъ кустарниковъ и уцлвшимъ кое-гд чахлымъ деревцамъ можно думать, что голыя горы Черногоріи были когда-нибудь вс покрыты лсами. Сколько ни демъ мы, куда ни поворачиваемъ, а блая часовня владыки Радо не перестаетъ свтиться намъ съ своей заоблачной вершины, отовсюду видная, будто вооруженное знамя орла-народа, оберегающее его землю. Ловчинъ, одинъ здсь сколько-нибудь обросшій курчавою шерстью лса, не выпускаетъ насъ изъ своихъ властительныхъ сней. Горы, по которымъ мы спускаемся, кажутся только ступенями его, и теперь намъ понятно, почему въ глазахъ черногорца онъ считается своего рода царственной горой Черногоріи…

Цетинская долина также въ сущности распростерта у ногъ Ловчина. Она открылась намъ съ высоты широкою котловиною, испещренною разноцвтными полями хлбовъ и красными кровлями своихъ домиковъ: Скадрское озеро видно теперь какъ разъ, надъ нею, за узенькимъ хребтомъ горъ. Скоро мы спустились и въ самую долину. Она кругомъ обставлена кольцомъ деревенекъ и хуторковъ, прислонившихся къ окружающимъ ее скаламъ. Вотъ наконецъ и цль нашей поздки — Цетинье, старая столица черногорскихъ владыкъ.

* * *