Славянская тетрадь

– Ну, отдаешь ли, балканец гордый,Красавицу Яну в турецку веру?– Нет, воевода, отдам тебе голову,Сестру не отдам в турецкую веру!Набросились, руки ему отрубили,

А отрубивши, снова спросили:– Ну, отдаешь ли, балканец гордый,Красавицу Яну в турецкую веру?– Нет, воевода, отдам тебе голову,Сестру не отдам в турецкую веру.Набросились, ноги ему отрубили,

А отрубивши, снова спросили:– Теперь отдаешь ли, балканец гордый,Красавицу Яну в турецкую веру?– Нет, воевода, отдам тебе голову,Сестру не отдам в турецкую веру.

С ножом набросились, ослепили.И в этот раз ничего не спросили.Уводят, уводят красавицу ЯнуС гор, через поле в турецкую веру.– Оставайся с богом, брат мой Йова!– С богом прощай же, милая Яна!

Ног моих нету – тебя проводил бы,Рук моих нету – тебя обнял бы,Глаз моих нету – тебя увидеть.Уводят, уводят красавицу ЯнуС гор, через поле в турецкую веру.

Не то чтобы, как это было в Петриче, в корчме, все вдруг встали и запели вслед за нами – как-никак столица. И публика в ночном баре другая, нежели в простонародной корчме. Но все же не могла не пронять песня даже и эту публику. За соседними столиками подпевали. Поодаль слушали одобрительно и просветлев. Джаз замолчал на это время. Человеческий смысл, человеческий дух хотя бы на пять минут восторжествовал даже в таком вертепе, каким является всякий ночной бар, где бы он ни был: в Софии, в Будапеште или Марселе.

Снова, в который уж раз я убедился, что, пока существует народная культура: песня ли, вышитое ли полотенце, резной ли потолок в жилом доме, старинный ли храм, воздвигнутый народом, – неизбывная твоя любовь к родине, пока все это существует, абстрактная живопись, абстрактная музыка, абстрактная поэзия, абстрактное, в конечном счете, отношение к родине не смогут победить народ.