Славянские колдуны и ведьмы

Яков Гримм сообщает следующий рассказ: встретила Чума крестьянина и попросила подвезти себя; узнавши дорогою свою спутницу, крестьянин стал молить о собственной пощаде, и Чума научила его обежать нагишом вокруг своего дома и закопать у порога железный крюк. Вместо того крестьянин обежал вокруг всей деревни, а железо закопал при самом ее въезде. Язва страшно свирепствовала в окрестностях, но не могла проникнуть в деревню, огражденную невидимою чертою и железным запором[324]. Коровья смерть нередко принимает на себя образ черной собаки или коровы и, разгуливая между стадами, заражает скот. У нас ее называют морною коровою, в Шлезвиг-Гольштейне – Kuhtod и Viehschelm; в Ирландии рассказывают о быке-эльфе (elfstier), который осенью приходит на сжатые поля и смешивается с деревенскими стадами[325]. У словенцев чума рогатого скота олицетворяется пестрым теленком: своим мычаньем этот оборотень умерщвляет коров и овец[326]

. В Томской губернии сибирская язва представляется в виде высокого, мохнатого человека с копытами на ногах; он живет в горах и выходит оттуда, заслыша клятвы «Язей те!», «Пятнай те!»[327].

Ведуны, ведьмы, упыри и оборотни

Народные предания ставят ведуна и ведьму в весьма близкое и несомненное сродство с теми мифическими существами, которыми фантазия издревле населяла воздушные области. Но есть и существенное между ними различие: все стихийные духи более или менее удалены от человека, более или менее представляются ему в таинственной недоступности; напротив, ведуны и ведьмы живут между людьми и с виду ничем не отличаются от обыкновенных смертных, кроме небольшого, тщательно скрываемого хвостика. Простолюдин ищет их в собственной среде; он даже укажет на известных лиц своей деревни как на ведуна или ведьму и посоветует их остерегаться. Еще недавно почти всякая местность имела своего колдуна, и на Украине до сих пор убеждены, что нет деревни, в которой не было бы ведьмы[328]

. К ним прибегают в нужде, просят их помощи и советов; на них же обращается и ответственность за все общественные и частные бедствия.

Ведун и ведьма (ведунья, вещица – от корня «вед, вещ») означают вещих людей, наделенных духом предвидения и пророчества, поэтическим даром и искусством целить болезни. Названия эти совершенно тождественны со словами «знахарь» и «знахарка», указывающими на то же высшее ведение[329]. Областные говоры, летописи и другие старинные памятники предлагают несколько синонимов для обозначения ведуна и ведуньи, называют их колдунами, чародеями, кудесниками и волхвами, вещими женками, колдуньями, чаровницами, бабами-кудесницами и волхвитками.

Чары – это те суеверные, таинственные обряды, какие совершаются, с одной стороны, для отклонения различных напастей, для изгнания нечистой силы, врачевания болезней, водворения семейного счастья и довольства, а с другой – для того, чтобы наслать на своих врагов всевозможные беды и предать их во власть злобных, мучительных демонов. Чаровник, чародеец[330] – тот, кто умеет совершать подобные обряды, кому ведомы и доступны заклятия, свойства трав, корений и различных снадобий; очарованный – заклятый, заколдованный, сделавшийся жертвой волшебных чар. Кудесник, по объяснению Памвы Берынды, чаровник; в Рязанской губернии окýдник – колдун[331]

; кудесить – колдовать, ворожить, кудеса – в Новгородской и Вологодской губерниях: святочные игрища и гадания[332], а в Тульской – чара, совершаемая колдуном с целью умилостивить разгневанного домового и состоящая в обрядовом заклании петуха (остаток древней жертвы пенатам). Стоглав замечает, что, когда соперники выходят на судебный поединок, «и в те поры волхвы и чародейники от бесовских научений пособие им творят, кудесы бьют».

В основе приведенных слов лежит корень «куд (чуд)»; старочеш. cúditi – очищать, zuatocudna – вода, т. е. очистительная, cudar – судья (по связи древнего суда с религиозными очистительными обрядами). Профессор Срезневский указывает, что глагол «кудити» употребляется чехами в смысле заговаривать; у нас прокуда – хитрый, лукавый человек[333]. Корень «чуд» вполне совпадает по значению с «див» (светить, сиять); как от последнего образовались слова «диво», «дивный», «дивиться», так от первого – «чудо» (множ. чудеса = кудеса), «чудный», «чудесный» (в Новгородской губернии – «кудесный»)[334]

, «чудиться», как со словом «кудеса» соединяется понятие о чародействе, так тот же самый смысл присваивают древние памятники и речению дивы. В Святославовом «Изборнике» (1073) читаем: «…да не будеть влхвуяй влшьбы, или вражай и чяродсиць, или баяй[335] и дивы творяй и тробьный влхв»[336]; Кормчая книга запрещает творить коби[337] и дивы[338]. Сверх того, дивами издревле назывались облачные духи – великаны и лешие (дивии люди и дивожены); согласно с этим и слову «чудо», «чудовище» давалось и дается значение исполина, владыки небесных источников и лесов.