След

А Юрий кычет, метёт хвостом, чувствуя поддержку татар, от слова к слову, все блядословней ротничает. (Кстати, не от него ли, не от Юрия и пошёл на Москве тот клятвопреступный обычай ротничать: у заутрени крест поцелуют, а к обедне тем же крестом лоб прошибут!)

«Вон как распалился-то Юрий Данилович! Да вели ему сейчас хан кресты с церквей снять, так он и на это отчается, лишь бы власть получить, - подумал вдруг Михаил Ярославич, и на миг ему стало жутко, точно бездну увидел. - Ить, коли татаре возьмут ныне власть сажать на Руси князей не по роду, а по одной своей надобе, так и тот час недалёк, когда над Русью и сам татарин возвысится?!! Нет, нельзя мне ему уступать, никак нельзя!»

Не вожделен, абы суетного возвышения ради, был Михаилу ханский ярлык, однако же необходим, потому что знал он свой путь!

Постыдно, горько было Тверскому. Будто слышал, как стонет чадь и его, между прочим, клянёт, что не смог защитить людей своих перед ханом. Да где ж здесь защитишь, последнего б не утратить!

«Что ж, бери, татарин, моё - пока дёшево! Авось ещё поквитаемся!»

И вновь пошла не иначе как Бесом затеянная, постыдная морока предательства и разора Божией Руси. Знать, оттого и возлюбила Русь Богородица, что, как сын Её Иисус, искренна она в любви и вере своей, да беззащитна перед собственными иудами.

А Тохта и впрямь с презрением смотрит на русских, думает о своём.

«…Или прав был Баты? Что за народ эти русские? Татары-то за татар куда крепче держатся! Жиды вон за соседову выгоду, как за свою удавятся, а эти… топчут друг друга без разума и без жалости, не знают ладу в дому своём! Вон как не слаженны, всяк на особицу. Но если достигнут лада, может, в своём величии станут равны и самим монголам? Нет, не достигнут, вон как топчут друг друга! Но если не велики, то отчего же остановили Баты? Не из-за них ли он так и не взял на копьё дальний город Париж?»

- …По мастям коней давать стану! - распалясь, чуть ли не весело кричит Юрий.

- Да что ж ты несёшь? Где ж ты лошадей-то в Руси напасёшь?

- Али и лошадьми Русь обескудела? - в лицо Михаилу нагло смеётся Юрий.

И вместе с ним смеются татары, брызгая слюной по усам.

- Не лошадьми, князьями Русь обескудела, - тяжко усмехается Михаил Ярославич. - Вот и на тебя гляжу, Юрий Данилыч, да дивлюсь: а князь ли ты?

- Я - внук Александров!

- А коли внук Александров, так пошто не знаешь, что и при деде твоём непосильна была нам та тягота. И при нём не могли по мастям коней поставлять!

- То тогда, а не ныне!

- А ныне сам-то ты не у кипчаков ли для своей Москвы коней в завод покупаешь?

- Сказал - так и будет!

- Молчи!

- Не умолкну! Не на то я к великому хану пришёл!

- Христом прошу тебя, Юрий, - отступись!

- Да кто ты!..

- Я - дядя твой, а ты мне сыновей!

- Да пошёл ты!.. - и далее все на куманском, на потеху татарам.

Михаил Ярославич и сам был в гневе горяч. Кабы случился такой непотребный, похабный спор на Руси, так, поди, не доспорил бы Юрий. Здесь бы и кончилась его жизнь. Не мечом достал, так руками, как курёнку, свернул бы шею ему Тверской! Но суда он просил у хана, а не права на беззаконие.

- Молчи, щенок! Коли далеко до достоинства, так хоть срама беги! - Михаил изумлённо покачал головой. - Пошто ты такой-то, Юрий - не князь? Или вовсе душа твоя мёртвая?

- Ты душу мою не тронь!

- Да ить нет у тебя души-то, как погляжу. А коли и есть, так вся чёрная… - Михаил Ярославич безнадёжно махнул рукой и, не в силах боле терпеть позорища, воскликнул:

Великий хан правосудный! Избавь от глума! Сам видишь, терплю от племянника! Нет в нём ни ума, ни достоинства! Без чести и без права пришёл он к тебе, несёт хулу на меня и на отчизну… - в гневном запале чуть было не произнёс Михаил: «хуже татарина!», но умолк, а после, твёрдо взглянув в глаза хану, добавил решительно и страстно: - Не суда, великий хан, прошу у тебя! Не след мне судиться с выблядком, ибо только выблядки не чтут мать свою. Ведь Русь - нам Мать, а не мачеха! А потому, великий хан, - поля

прошу с сыновцом! Пусть Бог наш кровью рассудит, кто прав!

Тохта, будто очнувшись, с явным любопытством поглядел на Тверского. Усмехнулся:

- Мы говорим: Бог - на Небе, хан - на земле. Или ты не веришь, что моей воли хватит, чтобы вас рассудить и привести к согласию?

- Не будет меж нами согласия! - не сдержавшись, яростно выкрикнул Юрий.

Хан удивлённо взглянул на московского князя. Так смотрят на досадное насекомое.

- Кто нам непокорен, тот нам не слуга, - кратко, как бы между прочим равнодушно заметил хан.

И Юрий, ещё миг назад предвкушавший победу, с ужасом понял, что проиграл.

«Как? Да чего же нужно ему ещё? Разве он не татарин?» - и не злость проигравшего ощутил Юрий, не ненависть, а унизительный трепет холопа пред непостижимой волей хозяина.

Но суд ещё продолжался.

- Так веришь мне?., - вновь Тохта обратился к Тверскому.