След Бремера

Горный путь пролегал через лабиринт из тропинок и переходов. Часто приходилось идти под углом вверх или вниз. Первое время Ноланд встречал пастухов из Самородка, водящих по лугам стада овец и коз, потом поднялся выше, в нехоженые места. На равнину открывался потрясающий вид, Ноланду хотелось остановиться и рисовать неповторимые пейзажи диких земель с холмами, реками и горными отрогами. Однако сейчас его влекла суть вещей, а не их внешний вид. Он углубился в горы и целый день видел кругом только камни всевозможных теплых оттенков: от коричневых и бурых до бежевых и желтых. Иногда скала попадалась серая, словно старая кость хтонического чудовища. Обманчиво короткий маршрут, обозначенный Теодором, оказался труднопроходимым и за счет зигзагов длинным. Пришлось останавливаться на ночевку. Топлива хватило на крохотный костерок, ночевать в горах оказалось неожиданно холодно – Ноланд вскочил еще до восхода, растирая замерзшее тело, и продолжил идти.

Непроизвольно всплывали детские воспоминания об отце. Ноланд смутно помнил дом в предместьях Хельдена, где прошли первые три года жизни. Там жил дядя Альфред с женой. Теодор Бремер не справлялся с ребенком без матери и переложил заботу на бездетного брата со снохой, сам же продолжал пропадать в экспедициях, вынужденно преподавал на кафедре (не любил тратить ценное время на студентов), а когда появлялся дома, то запирался в кабинете – читал, писал, размышлял, чертил маршруты предстоящих экспедиций, которые никому не показывал. Тогда он был одержим поиском дверганцев – девятого людского народа, упоминаемого в сказаниях, но никогда не виденному. В ученом кругу над Теодором посмеивались, в те времена Теодор Бремер, еще молодой, только начинал карьеру, и слава авторитетного ученого ему даже не снилась.

Жена дяди Альфреда умерла, и Бремеры втроем переехали в особняк на бульваре Пайс. Теодор лично выбирал дом, ни с кем не советуясь. Где он взял огромные деньги на такую покупку – никто не знал. Тогда же он учредил фирму "Товары Бремера". Продавал всякую ерунду и антикварные вещицы, как будто сделал опись содержимого нескольких чердаков, а потом назвал это торговым каталогом. Но денег стало хватать на все необходимое. Теодор сменил область научных исследований на историю Кха и войну Четвертой эпохи и стал наконец признанным ученым.

Ноланд пошел учиться в приличную школу. Когда он подрос, то начал вызывать у Теодора больше интереса. Ученый стал чаще беседовать с сыном о науке и познании мира, подсовывал разные книжки и, чутко улавливая впечатления от прочитанного, предлагал очередные. Он говорил, что занимается ответственными и важными делами, и пропадал на недели, месяцы, годы. Когда возвращался, то смотрел на подросшего Ноланда, подолгу с ним общался, спрашивая об успехах в учебе и самостоятельных исследованиях. Естественно, поступать Ноланд отправился в университет, на исторический факультет с археологическими курсами. А потом Теодор ушел в свою главную экспедицию и не возвращался уже пятый год…

Ноланд сверился с картой. Предстояло войти в неприметную пещеру и углубиться в тоннель. Дальше на карте Теодор нарисовал размашистыми росчерками область, названную сокрытой долиной и обозначенную восклицательными знаками.

Вокруг поднимались стены гор. Светло-коричневые, с поперечными полосами геологических слоев. Ноланд стоял на пыльной дороге перед входом в сокрытую долину. Вверху, окруженное обломанными вершинами гор, светилось яркое голубое небо. Воздух не двигался, словно законсервированный в этих волшебных местах, где время остановилось и события прошлых эпох не канули в прошлое.

В пещере обнаружились изъеденные временем остатки ворот. Одна створка лежала на полу, другая цеплялась за проржавевший шарнир и привалилась к стене, словно раненный стражник. За воротами в темноту уходил тоннель, и Ноланд вошел внутрь.

Изредка с потолка пробивались тонкие, как бритва, лучи солнца, мгла не позволяла двигаться быстро. Ноланд зажег керосиновую лампу. Теплый свет пламени заплясал на полу и стенах. Довольно просторно даже для конного отряда. Потолок уходил ввысь и там сужался, видимо, туннель проложили в природной трещине. В рукотворности прохода сомневаться не приходилось – древние строители соблюдали квадратное сечение тоннеля, под ногами виднелись присыпанные песком и пылью мраморные плиты, на стенах попадались кронштейны для факелов. По мере продвижения все сильнее давил холод каменных стен. Ноланд потерял счет времени, рука устала держать лампу на весу.