След черного призрака

– Эй, к вещдокам нельзя прикасаться! – строго возразил полицейский.

Мы вошли в небольшой светлый кабинет, обставленный на двоих. Громов плюхнулся за стол у окна, указав мне на стул с противоположной стороны.

Второй стол, расположенный в другом конце кабинета, пустовал.

– Коллега в отъезде, – объяснил он, заметив, куда я смотрю. – Так, на чём мы остановились?

Я опустилась на стул и обвела кабинет взглядом. Столы, шкафы, стеллажи для бумаг и работающий на полную мощность кондиционер – ничего лишнего и ничего личного. Пусто, строго, безлико – как и сам Громов.

– На том, что к вещдокам нельзя прикасаться. Мне необязательно трогать нож руками.

Громов собирался что-то ответить, но отвлёкся на шум из коридора. За дверью кто-то, похоже, ссорился или выяснял отношения.

– Подожди здесь, – скомандовал он и вышел из кабинета, оставив дверь слегка приоткрытой.

Я прислушалась, голоса – женский и мужской – показались знакомыми.

– Почему меня не пускают! Я хочу её увидеть!

– Нельзя, вы не родственница, – это Громов. Надо же, какой категоричный. Даже не торгуется – не похоже на него.

– Мы были как сёстры! Ближе чем сёстры! – продолжал возмущаться звонкий женский голос.

Кроме гнева в нём звенели горечь и отчаяние. Где же я его слышала?

– Ника, нам лучше уйти. – А вот этот голос я где угодно узнаю. Алан Войнич собственной персоной и, стало быть, с сестрой.

– Не хочу уходить! Пожалуйста, сделай что-нибудь, я хочу увидеть Свету!

Я вспомнила рассказ Инги и день, проведённый в её доме: Вероника и Света с детства были лучшими подругами. Как же ей, наверное, сейчас тяжело.

Голос Алана звучал сухо и твёрдо:

– Ника, успокойся. Что я могу сделать? Говорят же – нельзя.

– Ты просто не хочешь! – В голосе девушки прозвучало явное неодобрение. – Она тебе никогда не нравилась! Я должна увидеть Свету, проститься с ней, понимаешь?!

– Ника, пожалуйста, возьми себя в руки. Ты увидишь её – похороны послезавтра.

– Почему нельзя сейчас?!

– Не положено, – вмешался Громов. – К тому же я бы не рекомендовал, это зрелище не для женщин и детей.

– Почему? Что с ней сделали?! – Зря он это сказал, теперь она точно не отстанет.

– А промолчать нельзя было?! – огрызнулся Войнич.

Он-то свою сестрёнку хорошо знает, вот только, судя по голосу, её отчаяние не разделяет даже на четверть.

– О чём? Это не секретная информация, в вечерних газетах, уверен, даже снимки появятся.

– Снимки, – пробормотала на удивление притихшая Ника. – Если к Свете нельзя, могу я хотя бы фотографии увидеть? У вас они есть?

– Нет! – отрезал Войнич. – В интересах следствия такие вещи всем подряд не показывают!

– Я не все подряд, я её лучшая подруга! – в тон ему заявила Ника. Ох, нашла коса на камень, упрямство, видимо, их фамильная черта. – Её маму из морга вынесли без сознания. Я тогда подумала, что это просто от потрясения, значит, было что-то ещё? Над ней издевались? Её изнасиловали? Я не уйду, пока не получу ответов!

– Ника!

– Алан, отстань! Не хочешь помогать, так хоть не мешай! Ты меня всё равно не остановишь!

– Тише! – шикнул Громов. – Не кричите, Вероника Константиновна, мы не на рынке. Могли бы расспросить родителей погибшей. Я действительно не вправе разглашать подобную информацию. Стоп, куда? Туда нельзя!

– Ника, вернись!

Прежде, чем я сообразила, откуда девушку просят вернуться, она уже каким-то образом протиснулась в кабинет Громова и, стремительно подойдя к столу, плюхнулась в его кресло.

Ох, этого только не хватало!

– Привет, – выдавила я.

Она вскинула на меня покрасневшие от слёз голубые глаза, секунду хмурилась вспоминая, потом выдавила кислую улыбку:

– Привет, Злата. Что ты тут делаешь?

– Ищу кое-кого. А ты… что случилось?

Она всхлипнула:

– Свету убили! Помнишь её?

– О! Мне очень жаль…

Мужчины ввалились следом.

– Ника, – строго начал Войнич, но, увидев меня, осёкся. Его глаза удивлённо распахнулись. – Ты?! Что ты здесь делаешь?!

– Привет. Ищу знакомую, точнее, уже нашла. Капитан, я лучше зайду позже, – обратилась я к Громову.

Тот мрачно взирал на зарёванную, но непреклонную Нику и холодно возразил:

– Не стоит, эти двое уже уходят. Мне нечего им больше сказать.

Девушка вспыхнула и возмутилась:

– Лично я никуда не уйду, пока не увижу Свету! И вообще, разве вы не должны меня опросить? Я её лучшая подруга!

Громов с Войничем обменялись взглядами. Последний закатил глаза, видимо, признавая, что бессилен как-либо повлиять на ситуацию, и отвернулся к окну.

Капитан помрачнел.

– Вас вызовут в своё время, Вероника Константиновна, а сейчас вам лучше пойти домой и отдохнуть. – В его тихом спокойном голосе прозвучали хорошо мне знакомые стальные нотки.

Ох, девочка, не связывалась бы ты с ним!

– Мне ещё нужно кое-что сделать. Увидимся позже, капитан. До свидания.

– Хорошо, Злата Романовна, я вам перезвоню, – проворчал Громов, продолжая испепелять Веронику неприязненным взглядом.

Упрямица усердно отвечала ему тем же, но выкроила пару секунд, чтобы вежливо кивнуть мне на прощание. А вот от её брата в мою сторону, совсем как раньше, в момент нашей первой встречи, исходили волны негатива и агрессии.