След: Философия. История. Современность

В современной Британии, так же как и в Соединенных Штатах, позиция страдающей жертвы представляется морально авторитетной. Здесь не усматривают одного важного момента: хотя страдание может формировать характер, но само по себе оно не наделяет человека какими-либо высокоценными знаниями или добродетелями.

Британское общественное мнение усвоило позицию «единства через страдание» как некий открыто не артикулируемый, но общеизвестный лозунг. Во времена, когда совместные общественные реакции становятся редким явлением, такое выражение солидарности выступает единственной манифестацией общественной связи вообще. Совместный ритуал горя и сочувствия — нынешнее средство объединение нации. Институализируется культура ранимости и ненадежности человеческой жизни. Общественные деятели повышают свои шансы, если публично признаются в своих слабостях. Выражение эмоций, когда-то абсолютно недопустимое на общественной арене, стало всеобщей практикой. Искусство демонстрации того, насколько политик сострадателен и эмоционален, сделалось важнее его способности управлять. Отказ играть по этим правилам воспринимается как нечто бесчеловечное.

Все это создает новый моральный климат в стране, создает новую атмосферу несвободы — принудительных стандартов поведения, совершенно обязательных для общественно значимых людей. Профессор Фёдери пишет об этом так:

Неделя, предшествовавшая похоронам Дианы, дала яркие примеры того морального давления, которому подвергаются ныне люди, не согласные с новейшими императивами поведения, с новыми требованиями этой секулярной религии. Это моральное давление было чрезвычайно ощутимо. Новые стражи общественной морали вылили гекалитры яда на членов королевской семьи, не пожелавших участвовать во всеобщей истерике. Принц Чарлз обвинялся, например, за то, что, идя за гробом, не положил рук на плечи своим сыновьям. Один ведущий английский журналист назвал его эмоционально неграмотным, а некий психолог посчитал его сдержанность по отношению к сыновьям формой истязания детей.

Вывод, к которому приходит профессор Фёдери, звучит весьма и весьма настораживающе: