След лисицы

— Приказывать — могу. Как хан. Просить могу. Как брат. Но, пожалуй, кое-кому очень гордому тоже не помешает встряска. Поступай как знаешь, взрослая и разумная моя сестра.

Баяру вдруг сделалось смешно. Два взрослых умных человека сквозь года несли свои обиды и поражения, а теперь, найдя друг друга, все равно сомневаются и не могут договориться. Что ж, если им так нравится валять дурака — пусть. Брачные игры, видимо, у них такие.

Нарану, наверное, будет даже полезно. Уж очень он самоуверен и горд. Высоко стал летать, не имея совершенно никаких проблем с женщинами. Баяр всегда с любопытством подмечал, что его друг мог подобрать ключ к любой, даже самой недоступной красавице. И про Листян он рассказал даже как-то насмешливо и быстро: согласна. Влюблена. Вся его.

Мужчины ведь по природе своей охотники, а кохтэ, наверное, вдвойне. Чем недоступнее добыча, тем она желаннее. Наран, видимо, забыл, что такое борьба и погоня, так пусть вспомнит. Нет, Баяр, предвкушая потеху, потирал руки. Нипочём он не будет предупреждать друга.

Ночь, как и всегда в степи, упала на землю стремительной птицей. Сегодня ее ждали. Загудели гонги, затрепетали цимбалы. Запели цууры — особенные дудочки, выточенные из лошадиной кости. Пальцы уже невидимых музыкантов ударили по струнам хучиров. Раздалось низкое мужское пение.

Вспыхнули сотни костров, озаряя большое поле.

Ночь Невест началась.

— Сегодня для народа кохтэ особенный день, — торжественно провозгласил Баяр. — Сегодня будут соединены судьбы, состояться свадьбы, будут зачаты новые дети. Ночь благословений, ночь любви, ночь для новой жизни. Сорок юных дев принесли брачные чаши. Сорок и еще одна.

Снова ударили гонги. Одна за другой девушки выходили в круг костров и ставили свои чаши. Красивые, богато украшенные, из кости, из серебра, из меди, две или три из золота. Всех хан называл по имени, всех приветствовали одобрительными криками. А когда в круг вышла Листян с простой деревянной чашей, народ вдруг замолк. Стало так тихо, что слышно было взволнованное дыхание и треск цикад.

— Моя сестра сегодня отдаст свою чашу тому, кто посмеет бросить вызов духам ночи. За нее я не потребую выкуп, не жду коней, овец и золота. Только смелость и сила могут ее завоевать. Каждый может рискнуть, но должен помнить: воин вправе войти в ее шатер. А она вправе не впустить его.

Листян обвела глазами застывшую толпу. О, конечно, большинство девушек были уже сговорены. Женихи их лишь должны были выдержать несколько испытаний — чаще просто ритуальных. Но про то, что Листян отдала Нарану свое сердце, мало кто знал. Даже если и знал — она вышла в круг, а значит, готова выбирать. Вдруг и удастся добиться ее расположения?

Один, потом другой воин вскинул вверх руки. Еще один и еще. Сестра хана – завидная невеста. За нее сегодня будет настоящая битва. Никаких договорных боев, никаких игр.

“Невесты” досадливо вздыхали, зная, что за их руку будут сражаться два, много – три претендента, а выиграет, конечно, тот, кто уже договорился и с девушкой, и с ее родителями. Очень редко в игру вмешивался неожиданный участник. Да и настоящих поединков за несколько последних лет было всего пару штук. За Илгыз бились всерьез, за белокурую рабыню, выкупленную Нараном у угуров, даже тирахский конунг на поле вышел.

Теперь вот — Листян. Немолодая, почти уже чужачка, да к тому же вдова.

А даже Наран-гуай медленно стягивает через голову рубаху и скидывает обувь, закусив губу и гневно сверкая глазами. Последнее возмутило девушек больше всего, они удивленно зашептались. Все давно знали, что Наран, как и его приемный отец, вовсе не собирался жениться. Никогда. Юные невесты были совсем детьми в то время, как Листян выдали замуж, и, уж конечно, знать не знали, что он когда-то был даже женихом сестры хана. Зато воины постарше мигом смекнули, что к чему, и, лукаво посмеиваясь, тоже принялись стягивать рубахи.

Наран-гуай хочет Листян? Так придется ему очень постараться. Авось и оценит его подвиги красавица.

Баяр уже откровенно смеялся, сверкая в темноте белоснежными зубами, Дженна в ужасе хваталась то за голову, то за живот. Она вовсе не ожидала, что Нарана ждет настолько серьезное испытание!

— Ну куда они, — стонала ханша. — Бурсулу за сорок, он вдовец уже лет пять. У него четверо детей в шатре! Зачем он выходит? А Гренли? Старик совсем! Сирьен — он же к Ашире свататься хотел и говорил, что в детских играх не участвует! А остальные? Янушу шестнадцать! Великие предки!

— Не волнуйся, жена, — притянул ее к себе Баяр. — Чем дольше охота, тем ценнее добыча. К тому же Наран сам виноват, надо было поспешить.

Листян криво улыбалась, ловя взгляд своего мужчины. Он злился, она это чувствовала даже на расстоянии. Зубами, наверное, скрипел, рычал про себя. Но вышел один из первых, и она это оценила. Не сомневался, не отказался от нее. А то, что не самый первый — так просто не сразу понял, что происходит.