След сна. Книга 2

– Некоторые вещи неизменны, – гулкое эхо подхватило хрустальный голос, разнесло по залу. – В итоге ты все равно остаешься одна.

– Всегда так, со всеми, – я переступила порог, – в конце.

Сквозняк скосил пламя факелов, разметал подол ее юбки по выщербленным плитам пола. Воздух сгустился, обещая бурю. Я подошла к столу, к ней, тронула за плечо. Иллит вскинула голову, и передо мной оказалось неподвластное времени лицо. На идеально гладкой коже – ни следа прожитой жизни. Смутно знакомые черты, золотистый блеск волос, лишь в глазах та чернота, что не поймешь: ты смотришь в нее, или она в тебя.

– Ты изменилась, – сказала я.

– Уж кто бы говорил, – бледные губы дрогнули в горькой усмешке.

Ветер рванул мои волосы – длинные, темные. Единственное, что как раньше. Еще взгляд, пожалуй, взгляды не меняются, ни с цветом, ни с формой глаз. Это суть, она видна, ее не спрячешь. Царапнуло электрическим разрядом – злым, нечаянным, пространство сжалось до размеров точки.

…безмолвие, шелест занавесок. Она смотрит в одну точку, на стене, и я никак не могу понять, что там такого. Будто мне не видно чего-то, а ей – да.

– Это просто поверье, – роняет наконец, по-прежнему на меня не глядя, – взаправду никто не в ответе за того, кого спас.

Сажусь рядом, на постель с краю. Говорят, Иллит повезло, – что я успела ее на том пляже найти. Немного позже, и все. Не спасти было бы. И так не обещали ничего. Но отданный свет творит чудеса.

– Хорошее поверье, – отвечаю я. – Тебя держит тут что-то? Нет ведь. Идем со мной. Я проездом у вас, и толком не представляю, куда иду. Ты в тех краях лучше устроишься, чем…

Чем там, где свои же оставляют умирать ночью у скал, где разве что случайно по эху эмоций найдешь. Мне сказали, что они тоже были проездом. Несколько девушек, поющих на потеху толпе. Помнили обычно лишь ее, а других… Я разгадала в них это чувство сразу. Зависть, тех оттенков, когда край.

– Невозможно не знать, – отмечает Иллит недоверчиво, – куда идешь.

– Знаю к кому. Она верховная жрица в большом городе. Встретились с ней… сама знаешь где. Позвала.

Молчание. Колыхание занавесок на ветру. Спустя пару долгих тихих мгновений – поворот головы, немигающе-пронзительный взгляд раскосых глаз. Прожигает насквозь. Сейчас она другая совсем. Не беззащитная вовсе, как могло бы показаться. Первая из подобных мне, кто вот так, рядом.

– Я нескоро смогу идти, – первые ее слова мне в лицо.

– Не тороплюсь.

Иллит отворачивается. Ждет еще мгновение – неизвестно чего, и кивает…

Зал вновь развернулся во всю ширину, словно пощечиной обожгло. Она и была, наотмашь. Не импульс, не уловка. Концентрированная ярость. Пожалуй, следом в волосы вцепится, безо всяких ловушек.

– Оставь, – процедила Иллит, – и не лезь.

Я инстинктивно схватилась за щеку, сверху обрушилась ядреная смесь из чужой тоски, обиды и сожалений. Такое не давит, такое размазывает. Тех, на кого нацелено.

– В конце концов, – она криво улыбнулась, – ты убивать меня пришла, или что?

– Необязательно именно так, – я облизала губы. Вряд ли можно достучаться, слова подобрать, но они вырывались сами: – Не единственный путь, и мы были подругами когда-то.

– Подругами? – тонкая бровь изогнулась. – О, нет. Не были. Никогда.

Я отступила – на шаг, в тень колонны, глаза напротив сверкнули темнотой. Вязкой, опасной. Древней. Ее личной.

…темно, и в комнате, и за пределами стен, что давят загнанным в углы воздухом. Не дышится.

– Что дальше? – мой вопрос.