След Виракочи

– Я согласен с Маркосом. К тому же у него есть алиби. Вам осталось лишь проверить, действительно ли он общался с сеньором Гонсалесом в тот день и час. Если все так, как он сказал, у Альваро не было времени совершить преступление. И я очень рад, что у него есть алиби, иначе он находился бы в числе подозреваемых. А он совершенно, верите ли, совершенно не похож на преступника.

– Что ж… Алиби Ортуньо мы, конечно, проверим. Если его слова правдивы, то у нас отпадают один за одним все подозреваемые. Разве не так?

– Пожалуй, вы правы, – вздохнул Маркос.

– Сеньор Матео, есть новости о Хасиме Ридере? Неужели его убили? – спросил Александр.

– Нет. В заключении патологоанатома говорится о естественной ненасильственной смерти от кардиальных причин вследствие фибрилляции желудочков, то есть о внезапной сердечной смерти. Такая неожиданная и мгновенная смерть, оказывается, не редкость для кардиологов. У четверти умерших внезапная остановка сердца наступает дома. Что удивительно, большинство этих людей не имеет тяжелых, не совместимых с жизнью, органических изменений сердца и их можно реанимировать, если оказать им своевременную помощь. Но если в момент кризиса никого нет рядом (а часто именно так и происходит), наступает смерть.

– Значит, никакого криминала? – с сожалением спросил Маркос.

– А вы предпочитаете криминал?

– Нет… Но… Если бы… – Маркос запутался.

– Я понимаю, о чем вы думаете. Так как все подозреваемые постепенно отсеиваются, потому что имеют алиби на момент совершения преступления, то возможную насильственную смерть Ридера можно было бы увязать с убийством девочки. А это уже след, не так ли? Или, что также весьма вероятно, Хасим мог оказаться тем самым убийцей, которого мы ищем, то есть единственным подозреваемым. Вы это хотели сказать?

– В общем, да, – согласился Маркос.

– Но ведь его смерть, даже ненасильственная, не исключает его виновности, сеньор Матео? Разве не так? – возразил Александр.

– Смерть нет, не исключает. Однако у него тоже есть алиби.

– Что? – воскликнули оба.

– Именно. Утром в день убийства Камилы он вызывал врача на дом. Накануне летал в Эквадор и, видимо, подхватил там какую-то инфекцию. Он промучился всю ночь, а утром позвонил терапевту. По симптомам тот определил гастроэнтерит.

– А если это был лишь предлог, чтобы сфабриковать себе алиби? Из Лимы можно улететь днем и вернуться поздним вечером.

– Мы проверили. Хасима Ридера не было среди пассажиров в тот день.

– А на другие направления? Ведь можно лететь с пересадкой, чтобы замести следы.

– Александр, Хасим лежал дома с температурой. Доктор отправил к нему медсестру с лекарствами. Она принесла медикаменты и сделала ему укол. Так что алиби у него надежное. Однако…

Матео посмотрел на друзей.

– Вот-вот… – Александр даже привскочил со стула. – Мне кажется, вы хотите сообщить нечто интересное. Иначе вы не пригласили бы нас, не так ли?

– Есть кое-что. Не знаю пока, является ли это важным для данного дела, есть ли здесь вообще какая-то связь, но хотел бы поделиться с вами одной информацией. Хасима нашли лежащим на диване в гостиной, не в спальне. А на столике у дивана находился лист бумаги и ручка. Вернее, ручка была под столом. Он собирался писать письмо. Или еще что-то… В общем, он намеревался написать нечто на бумаге. Так вот… – Матео выдержал паузу. – На листке он успел вывести всего одно слово, причем последняя буква уже «съехала». Хасиму стало плохо, он выронил ручку, откинулся назад. Как вы думаете, что это было за слово?

Маркос и Александр переглянулись.

– Может, «убийство»?

– Нет.

– Если он писал письмо, значит, он к кому-то обращался. Первое слово – чье-то имя? – предположил Александр.

– Да, имя.

– Ольга?

Матео удивленно посмотрел на него, спросил:

– Почему, Ольга?

– Я подумал об Ольге Хименес, жене Ивана. Они родственники. Дружат семьями.

– И когда вы об этом узнали?

– Вчера. Причем, узнал случайно. Я был у Ивана. Рассказал ему, что мы с Маркосом летали в Лиму, чтобы встретиться с выпускниками нашего университета. Он упомянул, что в Лиме живет родственник Ольги Хасим Ридер, который также закончил нашу альма-матер. Иван не знал, что Хасим умер, я ему не сказал. Потом Иван ушел, мы остались с Ольгой вдвоем. Она и сообщила, что их семьи дружили. – Александр говорил путано. Он не хотел рассказывать о ревности Ивана; посторонним об этом знать совсем не обязательно. – Значит, Хасим писал письмо Ольге?

– Нет.

– И какое же имя было на листке? – спросил Маркос.

– Камила.

Друзья были ошарашены. Но что это означает?

– Вы считаете, что он писал письмо девочке Камиле, дочери Ивана и Ольги? Это невозможно. Может, у него была приятельница с таким именем?

– Согласен с Сашей. Это, скорее всего, совпадение, – поддержал друга Маркос.

– К тому же девочка десять дней назад… была убита. Он не мог писать письмо мертвому ребенку.

– А если он собирался писать не письмо? А, например, признание.

– Но ведь вы только что сказали, что у него есть «надежное алиби»! Вы нас убеждали, что он не мог быть в Куско во время совершения преступления.

– А если это не признание в убийстве, а наоборот?