Следи за знаками судьбы

Выбрались они из неё минут через сорок, Герман сказал, что это быстро. Соня вздохнула. Ей уже хотелось скорее приступить к поиску родственника.

Когда они с Ваней были маленькими, дедушка иногда вынимал из нижнего отделения стенки альбомы и разглядывал с детьми старинные фотографии. Уже тогда Соня понимала, что бабушку это бесило. А теперь понимала, почему бесило: это были чужие фотографии. На них были предки дедушкиной первой жены, матери тёти Наташи. Там были пересечения по линии Кузьминых с роднёй бабушки, ведь она была двоюродной сестрой первой дедушкиной жены, но в основном это были чужие предки. Увы, дедушка специально доводил бабушку ими.

Вообще вторая семья дедушки скреплялась не любовью, а ненавистью. Дедушка ненавидел вторую жену и младшую дочь, с тоской и виной вспоминая покойную жену и старшую дочь, бабушка ненавидела даже память о покойной кузине и её дочери, злилась на дедушку и болезненно обожала единственную дочь, прощая ей её отвратительное поведение и упорно утверждая, что в этом виновато не потакание родителей, а какое-то семейное проклятие. Внуков она тоже любила, но далеко не так истово. А мать двойняшек, кажется, ненавидела всех своих родных. Бабушку Соня вспоминала с благодарностью. Пока она была жива, они жили не сказать, что счастливо, но, как говорится, не хуже других. А вот когда бабушка умерла, их семейка стала постепенно скатываться к неблагополучию. Ещё сдерживал буйство матери дедушка, но порядок в доме некому было поддерживать. Соня пыталась прибираться, училась готовить, но она была слишком мала. А дед – слишком стар. Дети боялись мать и жались к деду, понимая, что он – единственная опора семьи. И когда дед умер, семья рухнула. В тот момент мать была в загуле и в запое. Похоронами занимались соседи, которые, оказывается, давно имели на этот счёт чёткие инструкции.

Мать появилась в доме только в день похорон. Была она поддавши, но не до безобразия. На выносе вела себя прилично. Зато когда похоронная процессия подошла к могиле, начался скандал. Вера требовала, чтобы отца похоронили рядом с матерью. Сначала организаторы пытались воззвать к её разуму, напоминая, что покойный неоднократно говорил, что желает лежать с первой женой. А потом мужики просто скрутили её и оттащили подальше от могилы, пока работники ритуальной службы опускали гроб и насыпали могильный холмик. Соня с ужасом ожидала, что будет, когда мать перестанут держать. Но подошёл сосед, тот самый, в чьём гараже впоследствии хранил свой байк Ваня, и сказал:

– Ты что, Верка, не поняла, что отец рядом с матерью для тебя место приберёг? Ты же, дура, скоро себя угробишь с таким поведением. Вот и ляжешь рядом с матерью и её родителями. А отец от тебя при жизни натерпелся, пусть теперь отдохнёт. И вообще, поехали на поминки, там водка греется!

Как ни странно, мать резко успокоилась. Увы, скорее всего при упоминании о водке. И прав оказался сосед. Через пять лет она упокоилась рядом со своей матерью, да ещё вместе с сыном.

Через несколько недель после похорон дедушки, перебирая вещи, Соня заметила, что альбомов нет на прежнем месте. На её вопрос мать агрессивно ответила, что велела Ване вынести их на помойку. А он, оказывается, всё-таки не решился выбросить сокровища деда, но спрятал в подвале, куда ни мать, ни сестра никогда не заходили.

С тех пор Ваня стал сближаться с матерью, отдаляясь от сестры. Она это поняла окончательно, когда её стали дразнить в школе, а брат отвернулся, как будто они вовсе незнакомы. И очень была тронута, когда незадолго до его отъезда в Москву на ярмарке в Пружинске Лёня отшвырнул парня, грубо облапившего её. Вот так должен вести себя настоящий брат!

А ещё одну вещь из прошлого она тёте Наташе не сказала, и это её мучило. На вопрос о том, знаком ли был Ваня с Биттоном, она сказала, что нет, но не добавила, что незадолго до этих страшных событий она видела Биттона у конторы рынка с матерью. Тогда она не придала этому значения, но теперь понимала, что он нанял мальчишек через мать.

Квартира Германа была на Левобережной, на четырнадцатом этаже шестнадцатиэтажного дома. Было пыльно и душно. Соня открыла лоджию, вышла на воздух и тут же резко отшатнулась от перил:

– Ой, как… неприятно!

– А что такого?

– Высота…

– Что уж такого – шестнадцать этажей? В Москве есть здания высотой чуть ли не до четырёхсот метров.

– К счастью, мне туда не надо!

– А в самолёте как?

– Даже близко не подходила. Я и в поезде один раз в жизни ездила. С тётей Наташей до Новогорска, – с вызовом сказала Соня. – И на электричке до этой поездки ездила только один раз. С бабушкой и дедушкой в Москву. Во втором классе. А так безвыездно в Успенске.

– А со школой на экскурсию?

– Всегда отказывалась. Денег у нас не было.

Герман растерялся:

– Ну… вот Лёньку найдём – и с меня полёт!

– Да, Лёня… давайте наметим, с какой фирмы начнём. Я предлагаю разделиться. Давайте вы начнёте с конца списка, а я с начала. Или наоборот.