Следопыт, или На берегах Онтарио

— Я снимаю с себя всякую ответственность, Следопыт, да, да, снимаю! — воскликнул наконец старый морской волк, когда маленькое судно, смело идя вперед, благополучно миновало двадцатую по счету узкую протоку. — Действовать так — значит наплевать на всю науку мореплавания и отправить к черту все ее законы и правила!

— Наоборот, Соленая Вода, наоборот, это и есть настоящее умение. Вы замечаете, что Джаспер никогда не колеблется? Так умный пес бежит, высоко подняв голову, будто доказывая, что у него тонкий нюх. Жизнью своей поручусь, парень выведет нас, куда надо, и давно бы уже вывел, кабы с самого начала не ставили ему палки в колеса.

— Ни лоцмана, ни лота, ни маяков, ни бакенов, ни…

— А след? — прервал его Следопыт. — Вот что для меня самое мудреное во всем этом деле. На воде, как всякому известно, не остается следов, а Джаспер отважно плывет вперед, будто видит перед собой отпечатки мокасинов на листьях, да так ясно, как мы видим солнце на небе.

— Тут сам черт ничего не разберет! Мне кажется, у него даже компаса и то нету!

— Убрать кливер! — закричал Джаспер, отвечая лишь улыбкой на замечания своих спутников. — Спустить! Теперь право руля! Еще право.., на борт! Так.., осторожно клади руль направо, веди его легче.., а теперь прыгай на берег с канатом.., нет, постой, не надо.., там есть наши люди, они поймают его!

Все было сделано так быстро, что зрители не успели проследить отдельных маневров, а «Резвый» уже был приведен к ветру и грот его заполоскался. Еще минута, один поворот руля — и он всем корпусом подошел к созданной самой природой скалистой пристани, где его немедленно закрепили прочными канатами. Словом, отряд Пятьдесят пятого полка прибыл на пост, где однополчане, нетерпеливо ожидавшие смены, встретили его с обычной в таких случаях радостью.

Мэйбл, не скрывая восторга, соскочила на землю, за нею со своими людьми торопливо высадился сержант, крайне утомленный пребыванием на куттере. Пост, как его попросту называли солдаты Пятьдесят пятого полка, был действительно расположен в прелестном уголке, сулившем отраду и отдых людям, на долгое время прикованным к такому маленькому судну, как «Резвый».

Все острова были невысоки, но достаточно поднимались над уровнем воды, чтобы климат на них был сухим и здоровым. На всех островах рос более или менее густой лес, и большая часть их в те отдаленные времена была сплошь покрыта девственной чащей. Тот, на котором начальство остановило свой выбор для устройства поста, был невелик, всего около двадцати акров; какая-то катастрофа, случившаяся в этих дебрях, возможно, еще за несколько столетий до описываемых событий, уничтожила здесь часть деревьев, образовав небольшую, поросшую травой поляну, которая занимала около половины всей площади островка. По мнению офицера, избравшего это место для военного поста, прозрачный родник, протекавший невдалеке, издавна привлекал к себе индейцев, которые часто посещали этот уголок во время охоты или ловли лососей, что и помешало деревьям подняться здесь во второй раз; лишь дикие травы успели буйно разрастись и завладели всей поляной.

Но каковы бы ни были причины, этот небольшой островок казался наиболее живописным из всех; на нем как бы лежал отпечаток цивилизации, которой в те дни так не хватало этому обширному краю.

Берега острова были сплошь окаймлены кустарником, старательно охраняемым, ибо он служил заслоном для людей и предметов, находившихся в его кольце. За кустами, в тени нескольких маленьких рощиц и разбросанных по острову куп деревьев, приютилось пять-шесть низких хижин, где помещались офицеры, солдаты, а также склады для хранения запасов, кухня, лазарет и прочие службы. Хижины, как и везде, были сложены из бревен и крыты древесной корой; весь материал привозился издалека, чтобы не привлекать ничьего внимания следами порубки. Уже несколько месяцев в хижинах жили люди, и хижины имели более или менее уютный вид, насколько вообще может быть уютным подобное жилище.