Следопыт, или На берегах Онтарио(изд.1978)

Встреча Следопыта и Санглие несколько напоминала пресловутое свидание Веллингтона и Блюхера[115], столь часто и столь красочно описанное в наших анналах. Встреча эта произошла у костра, и обе стороны, прежде чем заговорить, с живейшим интересом разглядывали друг друга. Каждый из них знал, что перед ним – непримиримый враг; и каждому было ясно, хотя он и считал себя обязанным относиться к другому с уважением, какого заслуживает испытанный воин, что как в их характере, так и в склонностях очень мало схожего. Один служил ради денег и чинов, другой, связавший свою жизнь с этим диким лесным краем, знал, что родная страна нуждается в его верной руке и опытности. Стремление подняться на более высокую ступень общественной лестницы никогда не смущало покой Следопыта; он не ведал честолюбивых замыслов, пока не встретился с Мэйбл. С этой минуты его неуверенность в себе, благоговейная любовь к девушке, желание доставить ей положение лучшее, чем он занимал до сих пор, причиняли ему немалые огорчения; однако искренность и прямота натуры помогли ему преодолеть сомнения и обрести желанный покой. Следопыт рассудил, что если девушка захочет отдать ему свою руку, то она не побоится разделить с ним его участь, сколь она ни скромна. Он уважал в Санглие храброго солдата и благодаря своему житейскому опыту был достаточно терпим, чтобы лишь наполовину верить дурным слухам, распространяемым о французе, ибо в любой области самыми нетерпимыми ханжами являются наиболее невежественные люди; но, конечно, Следопыт не мог не осуждать его себялюбие и холодную расчетливость, а самое главное – то, что он совершенно отступился от «призвания белого человека» и воспринял качества, свойственные только краснокожим. Со своей стороны, и Следопыт был для Санглие загадкой. Для капитана были непостижимы побуждения, руководившие проводником. Он много слышал о бескорыстии, справедливости и честности Следопыта, и эти его качества порой заставляли Санглие совершать важные промахи; недаром говорят, что откровенный и болтливый дипломат иногда более умело хранит свои тайны, чем немногословный и лукавый. После того как оба героя внимательно осмотрели друг друга, мосье Санглие дотронулся рукой до своей шляпы; грубые пограничные нравы еще не совсем вытравили из его памяти правила вежливости, усвоенные в молодости, не стерли с лица выражения любезности, врожденной черты всех французов.

– Мосье Следопыт, – начал он весьма решительным тоном, хотя и с дружеской улыбкой, – un militaire[116] чтит le courage et la loyaute

[117]. Вы говорите по-ирокезски?

– Да, я понимаю язык этих гадов и в случае нужды могу объясниться на нем, – правдиво отвечал Следопыт, – но я не выношу ни этого племени, ни его языка. Что ни минг, то плут, вот каково мое мнение, мастер Каменное Сердце. Мне уже приходилось встречать вас, правда, только в сражениях, и надо сказать – вы всегда были там, где всего жарче. Да и наши пули вам, конечно, знакомы?

– Только не ваши, сэр. Une balle[118]

, посланная вашей славной рукой, – это верная смерть. Вы убили на островах одного из лучших моих воинов.

– Все может быть, все может быть, хотя, осмелюсь сказать, все они отчаянные канальи. Не в обиду вам будет сказано, мастер Каменное Сердце, вы попали в прескверную компанию!

– Да, сэр, – ответил ему француз, стараясь быть вежливым; с грехом пополам понимая по-английски, он решил, что ему говорят любезности. – Вы очень хороший. Впрочем, un brave[119] всегда comme ca

[120]. Но позвольте! Что это значит? Чем провинился этот jeune homme[121]?

Следопыт посмотрел в ту сторону, куда указывал рукой капитан Санглие, и увидел, что два солдата грубо схватили Джаспера и по приказанию Мюра скручивают ему руки.

– Это еще что такое? – воскликнул проводник, бросившись к ним и с силой оттолкнув обоих стражей. – У кого хватает духу так бессовестно обращаться с Пресной Водой, да еще у меня на глазах?

– Это мой приказ, Следопыт, – заметил квартирмейстер, – и я за него отвечаю. Неужели вы возьмете на себя смелость оспаривать законность приказа,отданного офицером его величества?

– Я стал бы оспаривать даже собственные слова короля, если бы он утверждал, что Джаспер заслуживает такого обхождения. Кто, если не он, спас наши скальпы? Кто избавил нас от поражения и принес нам победу? Нет, нет, лейтенант, если вы собираетесь с самого начала показывать свою власть таким образом, то я первый не буду ей подчиняться.