Следовать новым курсом

— Сколько ж можно спать, Иван Фёдорыч! — добродушно отозвался собеседник командира. — Эдак я совсем в медведя превращусь и в спячку залягу до весны. Что до руки, то она уже почти не болит. Наш дражайший эскулап аккуратно всё заштопал. Думаю, как придём в Североамериканские Штаты — можно будет уже снять этот такелаж.

И брезгливо подёргал правой рукой полотняную петлю, в которой висела левая. Привет из британского форта Полл.

— И-и-и, даже и не мечтайте! — замахал руками Повалишин. — В Филадельфии первым делом отправлю вас в больничку — подлечитесь, приведёте себя в порядок.

— Но ведь…

— Даже и не спорьте, а то вмиг спишу на берег. Сами виноваты: надо же было исхитриться и получить удар штыком. Единственный из всей «Клеопатры» раненый — и тот командир десантной партии! Проявили, называется, геройство…

— Да какой там геройство… — пренебрежительно отмахнулся старший офицер. — Этот Полл — одно название что форт. Уж не знаю, как его там перестраивали, а только сильно подозреваю, что своровали на этом немало, чисто по-российски. Береговые фасы действительно подновили, обложили камнем. Орудийные дворики обустроили, траверсы… А с тыла полнейшее запустение: рвы позавалились, на гласисах гуси пасутся и кусты выше человеческого роста, в казематах амбразуры досками заколочены. Боцман, когда всё закончилось, в потерну сунулся — вода стоит по колено, вонища, крысы дохлые плавают. Признаться, больше всего я опасался, когда мы к этому форту по суше добирались, в обход. Шутка сказать: три версты шагать, считай, вслепую. Туман, изгороди какие-то повсюду, не видно ни зги, только собаки где-то брешут. Не ровен час, наткнёшься на местных жителей, тревогу поднимут…

Операция действительно была рискованной. Не желая вступать в артиллерийскую дуэль с береговой батареей (двенадцать шестидесячетырёхфунтовок — это всё же солидно), Бутаков решил взять пример со знаменитых корсаров вроде Френсиса Дрейка и Генри Моргана. Старый пятиугольный форт, построенный ещё в шестнадцатом веке и подновлённый, если верить справочникам, в 1861 году, стерёг подходы к Гуллю с моря. А потому решено было входить в эстуарий с утра, в туман, когда часовым на верках батарей видны только неясные, размытые силуэты кораблей. Для верности адмирал пустил вперёд британские трофеи — «Сьюперб-Олег», «Резистанс — Адмирал Грейг» и «Клеопатру». Но одной этой хитростью дело не ограничилось: не доходя нескольких миль до форта Полл, с кораблей высадили на шлюпках десант, который должен был с началом бомбардировки ударить батарейцам в спину.

— Могли, конечно. Так ведь не наткнулись!

— Ясное дело, не наткнулись, — проворчал в ответ старший офицер. «А рука-то у него побаливает, — подумал Повалишин, — вон как кривится. Нет, обязательно надо в больницу!»

— Этот Гулль — провинция-с, сонное царство, вроде нашего Урюпинска. Ну, мы дошли, во рву расположились, осмотрелись. А как вы открыли пальбу — тотчас бросились на приступ. Да и какой приступ, смех один! Я более всего опасался, что нас снарядами с кораблей и побьёт…

Старший офицер знал, что говорит: до того как попасть на «Клеопатру», он в прошлую кампанию командовал отрядом паровых катеров на Дунае — наводил переправы, высаживал десанты и не раз схватывался с турками врукопашную.

— Однако ж штыком вас знатно пырнули!

— Ну так британцы вояки отчаянные, упрямые. Кто успел винтовки похватать — тот отбивался, покуда на ногах стоял. А как с ног сбили — сдался, потому как сила солому ломит. Только немного их оказалось, тех защитников. Мы потом пленных расспросили — две трети гарнизона в городе по бабам да кабакам, а комендант форта, майор Деррек, лежит у себя на квартире пьяный вусмерть. Так в себя и не пришёл, даже от пальбы. Пришлось водой отливать болезного…

— Может, не надо было его с собой забирать? — задумчиво произнёс Повалишин. — Проку с такого пленного: только провиант казённый переводит да мается морской болезнью. Вестовой докладывал — всю каюту заблевал.

Обрюзгший, похожий на собаку породы мопс англичанин, вечно недовольный тяготами морской жизни и требующий особого к себе отношения, успел всем изрядно надоесть.

— Оставить его было бы бесчеловечно, — ухмыльнулся старший офицер. — Это сейчас он пленник, герой, до конца защищавший вверенное ему укрепление. А оставь мы его — пошёл бы под суд за то, что с пьяных глаз проспал вверенную ему батарею. В Нью-Йорке отпустим на берег, а сейчас — пусть помалкивает в тряпочку и радуется, что так благополучно всё обошлось!

— С флагмана пишут: приготовиться к повороту последовательно. Курс — зюйд-вест-тень-зюйд! — заорал сигнальщик.

— Ну вот, отдых наш и закончился, — вздохнул Повалишин. — Боцман, свищи малый аврал! Подвахтенных на брасы, к повороту стоять!

Отступление третье

«ВЕЛИКОЕ ЦАРСТВО БУДЕТ РАЗРУШЕНО»

Собираясь начать войну, один древний деспот задал вопрос предсказателю: «Кто будет победителем?» Предсказатель подумал-подумал и ответил той самой фразой, что вынесена в заголовок этой главы. Чем вверг упомянутого владыку в тяжкие раздумья.