Следствие не закончено

— Значит, все… сама? — Данила Данилович, как бы прицеливаясь, сощурил один глаз.

— Плохо ли. А кроме того… В этом году нашему брату рекомендовано воздержаться от… — Коротких выразительно прижал большой палец к столешнице. — By компрене? — как говорят французы.

Недремов отозвался не сразу. Медленно поднялся с кресла, тщательно расправил поля шляпы, потом сказал:

— Мы-то компрене! Хотя и не французы, а всё компрене! Только… Когда стоит вопрос об обеспечении продукцией сельского хозяйства фабрик и заводов, больниц, школ и детских домов, партия не имеет права полагаться на самотек!

— Правильно. Я ведь тоже… газетки-то читаю.

Коротких поднялся из-за стола и взглянул в лицо Недремова с каким-то, как показалось Даниле Даниловичу, неподходяще веселым сочувствием.

— А вообще, если есть желание проветриться, поедем…

— Куда?

— В «Клару Цеткин». Там у Василия Трофимовича сегодня намечается торжество. За два с половиной месяца шабашники из Закарпатья ему клуб воздвигли: триста двадцать метров полезной площади, а вся строительная бригада шесть человек! Вот над чем нашему «Сельхозстрою» стоит задуматься. Ну, как — махнем?

— Спасибочки.

— Никак обиделся?

— Было бы на что.

И действительно: какая тут может быть обида?

Денек расчудесный, на улице Дружбы народов прямо сутолока: пионеры куда-то маршируют с лопатами под барабан, у школы девчата-маляры озорные частушки горланят, нарядный «опер» солидно тарахтит по обочине на мотоцикле с коляской…

А уж машин, машин…

Сплошным сыпучим потоком стекается на элеватор зерно. Из годов нынче выдался урожай, да и погодка подгоняет хлеборобов: сколько оно еще простоит — ведро?

Но Данила Данилович даже не замечает праздничной суматошливости. Он идет по хоженой-перехоженой им за сорок лет и лишь недавно заасфальтированной дорожке, где на его глазах, словно соревнуясь с тополями, вымахали ввысь трех- и четырехэтажные дома, идет, как всегда, твердо и размеренно отстукивая шаги, но…

Нет сегодня в человеке той сановитости.

И ничто его не радует.

Даже наоборот.

— А кто, интересно, убирать за вами будет? — тыча палкой в заляпанную раствором панель перед школой, раздраженно вопрошает Недремов одну из девчат — штукатурщицу, оказавшуюся на его пути с пустым ведром.

Девушка некоторое время озадаченно таращит на Данилу Даниловича наивно-плутоватые глаза, потом поворачивается к школе и кричит:

— Эй, бригадир!

— Чего тебе? — отзывается работница постарше.

— Кинь тряпку, а то тут серьезный дядечка баретки запачкать боится.

Ох как захотелось Даниле Даниловичу ухватить девчонку за выбившийся из-под выцветшего берета пушистый вихор и — «вот тебе! вот тебе!» — но…

Сами, сами виноваты: разбаловали на свою голову…

Дальше идет товарищ Недремов, убыстряя шаги. И даже по сторонам не смотрит, так все опротивело.

И вдруг…

— Данила Данилыч!.. Данила Данилыч!..

Догнавшая Недремова исполкомовская секретарша Нюрка Торчкова чуть ли не с восторгом смотрит в его насупленное лицо.

— Ух, все-таки споймала вас, сла-те боже. Прямо из головы вылетело: ведь еще вчера вечером наказывал мне… ну, который из обкома прибыл. Интересная такая фамилия…

— Лушпендин?

— Он! Он самый! Не согласится ли, просил узнать, товарищ Недремов возглавить…

— Чего возглавить?

— Вот же память, прямо старушечья! — Нюрка озабоченно заморгала подведенными ресничками. — Какую-то, помнится, комиссию: чи по проверке исполнения, чи…

— Чи, чи!.. А где он сейчас — товарищ Лушпендин?

— В кабинете Васильевича они заседают.

Даже удивительно, как приятное известие может не только повлиять на настроение, но и внешность человека изменить.

Буквально за какую-то минуту на глазах у Нюрки просто лет на десять помолодел Данила Данилович: и ростом как будто стал повыше, и плечи расправились, и ликом посветлел.

Однако на словах выказал не то чтобы недовольство, а… претензию, что ли…

— Так я и знал! Неужели же, товарищ Торчкова, у вас во всем исполкоме не нашлось человека, чтобы… возглавить?

— Человеки-то есть, только… ить не каждому можно доверить.

— Ясно!

А что — ясно?

Впрочем, разве могут такие, как Нюрка или обидевшая Данилу Даниловича штукатурщица, понять, что значит для человека, посвятившего десятки лет своей жизни общественно полезной деятельности, вдруг ощутить себя, что называется, «не у дел».

Конечно, каждого пенсионера радуют слова — «старикам везде у нас почет», но ведь старик старику — рознь, и жить на одном почете иному старичку скучновато!

Эх-хе-хе…

ИВАН ДЕРЮГИН НЕ ОБМАНЕТ!

До последнего момента все шло нормально. Бомбардировщик лег на боевой курс, в шлемофонах прозвучал голос штурмана Сальникова: «Так держать!» И сразу голос командира корабля майора Буштуева: «Стрелкам усилить наблюдение за воздухом!»