Следствие не закончено

— Разве плохие дела? — Машу не на шутку испугала многозначительность слов Матвеева, и она чисто по-бабьи поспешила заступиться за мужа. — Месяц и восемнадцать дён капли ведь Федор Васильевич в рот не брал винища проклятого. А уж трудился!.. Поверите — уйдет до свету, а вернется к ночи — не поспит и не поест путем. И все считает, считает, прикидывает туда, сюда. «У меня, говорит, колхоз первым по области будет».

— А как Торопчин?.. Помогает ему? — спросил Матвеев.

Женщина ответила не сразу. Покосилась на трудно и шумно дышащего мужа.

— Не знаю. Больше месяца Иван Григорьевич к нам не заглядывал. Невзлюбил он Федора, что ли? А вернее сказать, люди между ними плетень сплели.

— Та-ак, — многозначительно протянул Петр Петрович. Усмехнулся, укоризненно покачал головой: «Вот они, любимчики ваши, товарищ Васильева!»

Нужно сказать, что поступок Матвеева, лично доставившего в село загулявшего Бубенцова, многих колхозников очень удивил: «Ведь второй секретарь райкома! Есть у него время возиться с пьяным председателем колхоза? Ведь ему о всем районе заботиться положено, о больших делах».

Но кое-кто усмотрел в действиях Петра Петровича некоторую многозначительность. Например, Шаталов. Иван Данилович с таким интересом смотрел в окно на проезжавшие мимо райкомовские дрожки, в которых сидели обнявшись Матвеев и Бубенцов, что свалил с подоконника в палисадник фикус. И даже не расстроился своей неловкостью. Пробормотал:

— Туда тебе, лопуху, и дорога! — Потом повернулся к находившемуся в избе Кочеткову, сказал, сощурив один глаз: — Видал комедию?

— Да-а, есть о чем подумать, — неопределенно отозвался завхоз. — Заботятся все-таки о нас, грешных, руководители.

— Угу… Боком бы кому не вышла забота эта. — Иван Данилович еще раз выглянул в окно, встал, обдумывая что-то, прошелся по комнате. Вновь обратился к Кочеткову: — Ты вот что, Павел Тарасович. Беги сейчас же в правление и не уходи оттуда. Да прикажи там пол вымыть. Токареву покличь или еще кого. И стол застели хотя бы газетиной. Возможная вещь, Матвеев прикажет бюро собрать. А ты, Прасковья, — Шаталов повернулся к жене, — тоже… это самое… Надо все-таки встретить такого человека как полагается. Поняла?

— Понятно, Иван Данилович, — поспешно отозвалась Прасковья Ивановна. — На погребице у меня кадушка моченых яблок сохраняется. Начну, видно…

5

Повышенный интерес, с которым второй секретарь райкома отнесся к такому, казалось, не столь важному событию, как пьянство Бубенцова, был не просто проявлением участия. Все дело в том, что месяца три назад, еще до того, как Бубенцов стал председателем колхоза, вопрос о недостойном тогда поведении Федора Васильевича обсуждался в райкоме. И вот на этом заседании Матвеев выступил весьма сурово и обличительно. Он предложил поставить на бюро райкома вопрос об исключении Бубенцова из рядов партии: «Надо раз и навсегда отбить у некоторых вояк охоту безобразничать! Чтобы и другим неповадно было».

Однако Матвееву горячо и резко возразил Торопчин, вызванный в райком Натальей Захаровной специально по этому вопросу. Особенно обидела Петра Петровича такая фраза секретаря колхозной партийной организации:

— Видите ли, товарищ Матвеев, отмахнуться от трудного человека — это, по-моему, признать свое бессилие. Поэтому я возражаю. Бубенцов пока не преступник!

— Ну, еще бы — герой Отечественной войны и инвалид! — Матвеев иронически усмехнулся. — Так, что ли?

— Это надо уважать! — серьезно сказал Торопчин.

— Тогда носитесь с ним, как… — с языка Матвеева чуть было не сорвались излишне грубые слова, но он вовремя удержался. — Кстати, у вас с Бубенцовым, по-видимому, приятельские отношения.

— Дружеские, — поправил Торопчин.

— Так. Все понятно.

— А мне — нет, — вмешалась в разговор Наталья Захаровна. — Конечно, мы должны очень бережно относиться к каждому члену партии, но еще больше беречь честь всей организации.

— Совершенно правильно! — Матвееву показалось, что первый секретарь соглашается с ним, и он добавил торжествующе: — Паршивая овца все стадо портит!

— Ух ты! — Васильева недовольно поморщилась. — Овца, стадо… Я бы все-таки некоторые поговорочки пересмотрела… Да, а как же ты, Иван Григорьевич, предлагаешь поступить с твоим другом?

— Я? — Прямой вопрос Натальи Захаровны застал Торопчина врасплох, в чем он и признался: — Честно говоря… пока не знаю.

— Четкий ответ, — насмешливо глядя на Торопчина, сказал Матвеев.

— Зато честный, — добавила Васильева. — Ну что же, я лично согласна с Иваном Григорьевичем и думаю, что в этом вопросе особенно торопиться не стоит. Как, Петр Петрович?

— Разрешите мне остаться при своем мнении, Наталья Захаровна, — сухо ответил Матвеев. — Время покажет.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

Торопчина очень обрадовало сообщение о том, что сеялки благополучно прибыли в «Светлый путь» и через час выйдут на поле.

— Мы, признаться, думали, что председатель нас начнет крыть, а он даже словечка не сказал, — закончил свой рассказ по телефону Петр Аникеев.