Следствие ведут знатоки

«Хирург» (просматривая протокол). Весьма содержательно, весьма… (Томину.) А ленинградские проказы — это не мои, верьте слову. Ковальский производил тонкие операции по удалению лишних денег. За то и «Хирургом» прозвали… (Дочитав, пишет и покоряет вслух.) «Протокол с моих слов записан верно, мною лично прочитан, замечаний и дополнений нет. Ко-валь-ский». Это я освоил. Вообще я все схватываю на лету. (Делает рукой жест, будто ловит что-то в воздухе и сует в карман.) Это мой главный недостаток. Верно, гражданин следователь?

Знаменский (невольно улыбаясь). Верно, Ковальский, верно… В следующий раз мы с вами поговорим о гайке. О той медной гайке, которую вы продали одному иностранному туристу. Не припоминаете? (Томину.) Турист поверил, будто гайка платиновая и покрыта медью для маскировки, представляешь?

«Хирург» (протестующе). Пал Палыч! Помилуйте!.. (Пауза.) Н-да? И доказательства имеете?

Знаменский. Имеем.

«Хирург». И где вы их только выкапываете?! Дивлюсь!

Томин. А я вам дивлюсь — уж больно тонко людей объегоривали!

«Хирург». А! (Отмахивается.) А руки на что? А тут? (Стучит себя по лбу.) Я вот, Пал Палыч, в одном журнале вычитал, что в человеческом мозгу четырнадцать миллиардов клеток. Да если каждая клетка придумает чего-нибудь хоть на копейку — это ж капиталище!

Знаменский (серьезно и грустно). Значит, и руки и четырнадцать миллиардов клеток — все для одного: чтобы ближнего обдурить?.. («Хирург» сникает и неловко молчит.) Честное слово, Сергей Рудольфович, и рук ваших жалко и головы.

«Хирург». Ну, ведь не снимут ее, голову-то. Годика два дадут, посижу, подумаю…

Знаменский. Подумайте, Ковальский, подумайте… (Протягивает руку к звонку на столе.)

«Хирург» (оживляясь). Пал Палыч, можно с просьбой обратиться?

Знаменский. Слушаю.

«Хирург». Пал Палыч, похлопочите, ради бога, перед здешним начальством! Пусть мне разрешат в самодеятельности участвовать!

Томин. Подследственным не положено… только осужденным…

«Хирург».

Я знаю, но, может, в порядке исключения, а? Разве в камере акустика? (Берет ноту, чтобы показать, как плохо в маленьком помещении звучит голос.) А репертуар? Разлагаюсь на глазах! Ребята требуют — давай-давай, ну я и даю. («Показывает» начало блатной песни.) А ведь у меня в душе классика! (Становится в позу, поет всерьез.) «О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить!..» Пал Палыч, заступитесь, а?

Знаменский(нажимает кнопку звонка). Хорошо, попробую. (Ему смешно и досадно.)

«Хирург». А то ведь скука смертная!..

Конвойный (заглядывая в дверь). Вызывали?

Знаменский. Да.

«Хирург». До свидания, Александр Николаич… До свидания, Пал Палыч. Похлопочите!..

Конвойный. Пошли-пошли. Певец!

Знаменский(конвойному). Сразу давайте второго.

«Хирург» (оборачиваясь в дверях). Благодарю за внимание! (Выходит с конвойным.)

Томин встает, потягивается, пересаживается на стул ближе к Знаменскому.

Знаменский. Ну, что скажешь?

Томин. Да, пожалуй, в Ленинграде это не он…

Знаменский. Конечно. Зачем ему старушку запугивать, когда он ее в два счета обойти мог?

В дверь заглядывает конвойный.

Конвойный. Разрешите заводить?

Знаменский. Давайте. (Томину.)

Подождешь меня?

Томин. Только не тяни.

Конвойный пропускает в дверь бродягу. Это человек не определенного возраста, он равнодушен и вял. Мельком взглянув на Знаменского и Томина, мешковато усаживается на табуретке.

Знаменский. Мне поручено вести ваше дело. Давайте знакомиться. Старший следователь Знаменский, Павел Павлович. Вы?

Бродяга. Там же записано. У вас протокол есть.

Знаменский (жестковато). Протокол — протоколом, а беседовать нам с вами так и так придется. Имя, отчество, фамилия?

Бродяга (нехотя). Петров, Иван Васильевич.

Знаменский. Год рождения?

Бродяга. 1925-й.

Знаменский. Место рождения?

Бродяга. Деревня Чоботы Костромской области.

Знаменский. Район?

Бродяга. А их все переименовывают… Разве упомнишь?