Следствие ведут знатоки

Но если предупредить, может, убережется? Ребята рассказывали, он через все прошел, и из любой воды, бывало, сухой… Надо предупредить, решает Руслан. Будь что будет, надо предупредить, а там уж как карта ляжет.

Казалось бы, задача простейшая, если знаешь номер мобильника. А вот ничего не получается. Уже в администрацию отеля Руслан звонил, и в Транспортбанк тыкался. Ничего.

Хоть бы Катерина пришла, сегодня должна прийти, зарплатный день. Наконец-то цокает каблучками по коридору. Руслан заступает ей дорогу, заталкивает в комнату охраны, где сейчас пусто.

— Ты сдурел? — выдирается она из его рук.

— Тсс. Серьезный разговор. Я с утра звоню, Олег Иваныч не отвечает. Надо его срочно найти!

— Какой Олег Иваныч?

— Янов, Янов. Надо ему передать, что его заказали. Ты поняла? Хотят убить.

— Кто? Почему?

— Неважно. Передай — Руслан предупредил. Я его знал раньше, давно. Он вспомнит.

— О господи!

Катька вихрем скатывается по лестнице.

Прочтя посмертное письмо Нуриева, Томин расплывается в улыбке: далась в руки долгожданная удача! На душе было бы насквозь хорошо, если б не некий психологический дискомфорт, связанный с Ковалем. На вопрос о нем ответили, что ушел рано утром, но ключа не сдал и, по осторожному определению швейцара, был «без галстука».

Оказавшись в номере, Томин понимает, что швейцар был прав и в прямом и переносном смысле: на полу валялся галстук, разбитая рюмка и сотовый телефон.

Томин звонит по мобильнику:

— Андрей, быстро узнай, где Янов, и перезвони.

Разъединяется и звонит Знаменскому:

— Паша, поздравь, карьера спасена! В письме Нуриева сказано в двух словах следующее. Он едет на встречу с Ландышевым, но опасается, что тот его уберет. Поэтому пишет подробно о грабежах в Австрии, чтобы милиция с Ландышевым разобралась, если что. Ландышеву крышка! Судя по штемпелю, заказное письмо шло восемь дней. Что это за почта в Москве!

Брошенный сотовый телефон опять подает сигналы. Одновременно в номер врывается Катерина.

— Я свяжусь попозже, — говорит Томин.

Катерина смотрит на Томина, на звонящую трубку на полу:

— Где Макс?!

— Вы, по-видимому, Катя?

Та, не отвечая, кидается в спальню, в ванную. Возвращается.

— Где он?!

— Хотел бы я знать.

— Вы кто?

— Друг. Вы тоже о нем беспокоитесь?

Катерина не в силах соблюдать конспирацию.

— Он с утра не отвечает на звонки… Мне сказали, что… что его могут убить…

— Кто сказал?

— Руслан… начальник охраны.

Томин вспоминает — он играл с ним в очко. Мобильник Коваля умолк, но теперь подает голос тот, что в кармане у Томина.

— Да, Андрей… Где?.. Скажи ребятам, что на него возможно покушение. Пошли подмогу!

Коваль идет по кладбищу. Перелетая с дерева на дерево, словно сопровождая его, зловеще каркает ворона.

Сзади из-за памятника высовывается пистолет с глушителем. Выстрел ударяет Коваля в шею.

Ему кажется, что он бежит к могиле матери. Но падает он на чужой холмик. И тянет руку ухватиться за крест.

В отчете наружки появится заключительная фраза: «После поступления указания уплотнить наблюдение объект был обнаружен на кладбище застреленным неустановленным лицом».

Катерина продала подаренные Ковалем кольцо и сережки: понадобились деньги. Она уволилась от Ландышева, но встречалась и разговаривала с Русланом. Вскоре Ландышев был убит при выходе с ипподрома двумя выстрелами: одним в грудь, другим в голову. На следующий день Катерина уехала домой в провинцию.

Томин отбыл в Лион, а затем в Вену, чтобы оформить арест Мокрого австрийской полицией по ордеру Интерпола. Срок его откомандирования в Интерпол истечет через десять месяцев.

Главврач психоневрологического интерната не может успокоиться после визита Канделаки, он перевел Мишеньку в лучшую палату и оформляет над ним опеку (на себя).

Мишенька ежедневно сидит у ворот с крохотным узелочком (там его «имущество») и замызганным шарфом на шее. Он собрался за границу. Если сердобольная нянечка зовет его в дом, Мишенька отвечает:

— Дя-дя… Зди, з-зди.

- Дело № 24 -

ЕСТЕСТВЕННАЯ УБЫЛЬ

Обратный обсчет был назначен по делу о ресторане «Ангара». БХСС заинтересовался бытом нескольких столичных ресторанов, естественно, потребовалось начинать следствие, и Знаменскому досталось это помпезное заведение: серия залов с лепниной и гроздьями хрустальных люстр, полторы тысячи квадратных метров дворцового паркета, меню в тисненных золотом корочках…

Ревизоры притащили кипы меню и регистрацию выдачи блюд.

— Зашились, Пал Палыч. Надо упростить проверку.

Плюхнулись на диван, Знаменский не успел предупредить о пружине, и средний, ойкнув, подскочил.

— Не потянем мы обратный обсчет! — он раздраженно ощупал себя сзади. — Не потянем, как хотите!