Следствие защиты

Преднамеренное убийство было самым выгодным из уголовных дел; от обычных убийств оно отличалось тем, что совершалось при отягчающих обстоятельствах: когда обвиняемый уже находился под следствием в связи с другим уголовным преступлением или когда убитым бывал служащий полиции. В таких назначенных судом расследованиях обычно участвовали пожилые, опытные адвокаты, поскольку средний гонорар достигал приличной суммы – 750 долларов за каждое появление в суде, даже если это было часовое заседание по поводу первичной договоренности сторон, – независимо от того, кто из помощников окружного прокурора вел дело. Однако временами судьи давали такую возможность и перспективным молодым адвокатам. То, что подобную работу могла поручить ему сама Лу Паркер, казалось Уоррену маловероятным.

– Кто жертва? – спросил он у Борн-Смит.

– Какой-то вьетнамец. Застрелен на автостоянке на Уэслайн. Это пустяковое дело, оно должно быстро пойти. Только позвольте, я согласую вопрос с судьей.

– Я буду здесь к двенадцати часам, – сказал Уоррен. – Спасибо.

За дверями 299-го окружного суда Уоррен столкнулся с группой заключенных – скованные единой цепью, они выходили из лифта. Все были в одинаковых тонких хлопчатобумажных комбинезонах коричневого цвета, с одинаковыми надписями на спинах – “Харрисская окружная тюрьма”. Все молодые и, за исключением двоих, негры. Обычному человеку они показались бы людьми, для которых слова “надежда” и “свобода” давно стали пустым звуком. Конвоировавшая заключенных женщина-помощник шерифа, одетая в облегающую темно-серую униформу, вежливо сказала им:

– Джентльмены, скованные за правую руку, положите ваши ладони поверх цепи – вот таким образом. А теперь все следуйте за мной.

Заключенные, выстроившись колонной, направились к дверям судебной камеры судьи Лу Паркер. Уоррен подумал, не было ли среди них и Гектора Куинтаны?

Через боковую дверь приемной Уоррен прошел в главный коридор восьмого этажа, а затем по лестнице спустился на пятый, во владения судьи Бингема, – в 342-й окружной суд.

Три или четыре адвоката в плохо выглаженных костюмах и мятых галстуках сидели в красиво обставленной комнате присяжных, свободно развалившись, похохатывая, похлопывая друг друга по плечу и обсуждая последние местные сплетни. Все эти люди, как и Уоррен, ожидали какого-нибудь щедрого подарка от координатора.

– Доброе утро, ваша честь. Как ваши дела?

Судья Бингем, слегка испуганный, взглянул на Уоррена со своей высокой судейской скамьи. Затем потеплевшим голосом сказал:

– Уоррен… это ты, дьявол!

Иногда Уоррен задумывался, уж не всерьез ли судья Бингем принимает его за отца, или он просто так естественно притворяется, намекая на их портретное сходство?

– Как поживает твоя супруга, сынок? Несколько дней назад видел ее по телевизору. Выглядела замечательно.

– У нее все прекрасно, судья. А как ваш сад?

Вдовец-судья с чуть розоватыми белками на кофейного цвета лице, казалось, был озабочен.

– Могу я тебе чем-то помочь, Уоррен?

– Всем, что имеется в наличии, судья. Моя жена любит делать покупки у “Неймана”.

– С теми деньгами, которые, как мне представляется, твоя жена зарабатывает, она может себе это позволить. Но ты сходи навести Лу-Энн. Попроси ее дать тебе новую работенку.

Уоррен вернулся в приемную, чтобы переговорить с Лу-Энн, старой координаторшей в офисе судьи Бингема. Плакат на ее столе гласил: “Старость и опытность победят молодость и мастерство”. Повинуясь приказу судьи, Лу-Энн передала Уоррену папку с делом о побеге.

Обвиняемый, Дж. Дж. Джиллис содержался под арестом за вождение машины в нетрезвом состоянии на западной окраине округа Харрис. Оставленный в местной тюрьме без надзора, он преспокойно оттуда вышел. Минут через пятнадцать после этого его снова взяли из бара на той же улице.

Уоррен побеседовал с Джиллисом, чернокожим сорокалетним рабочим с шишковатыми руками, одна из которых была теперь прикована к стальному болту скамейки перед входом в судебную камеру. Затем он разыскал Боба Альтшулера, в чьи обязанности входило не только обвинение на шумных процессах, связанных с убийствами, но и ведение дел, подобных пьянке за рулем или побегу из тюрьмы. Альтшулер негромко разговаривал с высокой и кудрявой секретарем суда Мари Хан. Когда Уоррен кивнул, здороваясь, она отступила в сторону.

– Дело Джиллиса, Боб. Парень был сильно пьян, когда ушел из тюрьмы. Нельзя же это квалифицировать как побег. Какое предложение ты сделаешь?

Альтшулер мрачно произнес:

– Опьянение не освобождает от ответственности за преступление. Я предложу пару, – сказал он, имея в виду два года заключения в ТИК, Техасской исправительной колонии в тюремном комплексе Хантсвилла.

– Я смогу добиться лучшего в случае процесса, – заметил Уоррен.

Альтшулер поднял свою лохматую бровь:

– Может быть, ты и сможешь, но если ты отнимешь у Бингема несколько дней, в которые он собирался поухаживать за своими цинниями, ты больше уже никогда не получишь других назначений в этом суде, кроме как на его уборку.

– А как насчет тридцати дней тюремного заключения и пяти лет условно? – предложил Уоррен.