Следствие защиты

– Присяжные ничего не забудут. Что же касается вашего расписания, ваша честь, то это ваша личная проблема. Вы должны перенести сроки слушания.

– На это даже и не рассчитывайте, – сказала Паркер. – Я веду процесс, и этим все сказано. Давайте продолжать нынешний суд.

Уоррен решительно и резко заявил:

– В таком случае я требую, чтобы все дальнейшее было занесено в протокол.

Он сделал знак в сторону секретаря суда, которая послушно выдвинулась вперед, положив пальцы на клавиатуру своей машинки.

– Ваша честь, я официально прошу вас взять самоотвод по этому делу. Откажитесь от участия в процессе. Я хочу, чтобы был назначен новый суд и с другим судьей.

Лу Паркер обнажила зубы. Она несколько раз быстро вздохнула, словно спринтер перед стартом.

– На каком же основании?

– На основании наличия предвзятого мнения со стороны судейской скамьи.

– Из-за того, что я отклонила большую часть ваших дурацких протестов? Из-за того, что не позволила вам охотиться за несуществующим свидетелем? Очнитесь и выпейте кофе, адвокат! Вы снова перешли всякие границы.

Они уже больше не шептались. Их спор теперь мог слышать весь зал.

– Из-за всего этого, – разъярился в ответ Уоррен, – и еще из-за многого другого. Из-за того, например, что во время нашей первой встречи, когда вы передавали мне это дело, вы приказали не отнимать у вас времени попусту. Велели поторопиться и решить его без суда, сказав, что это “кит в бочке” для обвинения, – это ваши собственные слова. Сказали, что не обязаны знать факты, касающиеся существа дела, но, что вы не слепы и не глухи. И все это вы повторили в присутствии обвинителя три недели назад. Вы предполагали, что мы держим ушки на макушке. Сорок лет тюремного заключения для человека, настаивающего на своей невиновности, – надо сказать, неплохое предложение! Вы угрожали, что, если я вынесу дело Куинтаны на суд, я уже никогда больше не получу от вас назначений. Это вы тогда перешли всякие границы. Налицо явное нарушение юридических законов. Это то, что изо дня в день безнаказанно сходит вам с рук, но только не со мной. Я отказываюсь продолжать работу в этом суде. Я покидаю зал.

Негромко и совершенно хладнокровно судья Паркер сказала:

– А вот теперь я привлеку вас за оскорбление суда. У вас паршивая репутация. Так что можете быть уверены, что я добьюсь обвинения.

– Попробуйте. У меня здесь есть свидетельница. – Он указал пальцем в сторону Нэнси Гудпастер. – Она все помнит.

Полная самоуверенности, судья Паркер обернулась к своему старшему судебному обвинителю.

– Вы ведь не помните ничего этого, не правда ли, Нэнси?

Гудпастер перевела нетвердое дыхание и сказала:

– Нет, я помню.

Лицо судьи покрылось розовыми пятнами.

– Я говорю о том, что я, по его словам, сказала. Вы утверждаете, что слышали это?

– Да, – ответила Гудпастер. – Вы все это говорили, ваша честь.

Судья резко развернулась к стенографистке.

– Выйдите вон отсюда! Это не нужно заносить в протокол. Ничего этого не нужно.

Секретарь суда поспешно удалилась.

Уоррен тихо проговорил:

– Если вы не откажетесь от ведения дела добровольно, я подам в другой суд ходатайство о вашем отводе. Прямо сейчас. Сегодня же. У нас будет открытое разбирательство. Я никогда не относился к судьям с неуважением, но на этот раз случай из ряда вон выходящий. Я прижму вашу задницу к стенке!

– Черт бы вас побрал, адвокат! – прошипела судья Паркер.

Глаза ее стали по цвету похожими на сигаретный пепел. Она поправила на себе мантию и снова забарабанила пальцами по судейскому календарю. Уоррен посмотрел на стенные часы, висевшие над скамьей. Они показывали без девяти минут три. Уверенными неслышными рывками секундная стрелка прокладывала свой путь по циферблату. Прошла минута.

Судья Паркер сказала:

– Ищите вашего свидетеля. Закон требует, чтобы вы приложили при этом должные усилия. Если вам до окончания другого вашего процесса не удастся разыскать этого человека, все останется, как есть. Мы завершим работу. Тем же составом.

– Благодарю вас, ваша честь, – искренне сказал Уоррен.

* * *

Когда в четверть четвертого Уоррен вышел из зала суда, Джонни Фей поджидала его в коридоре у фонтанчика с водой. Уоррену показалось, что она выглядела уставшей. Губная помада на ее губах была свежей, а вот косметика кое-где поблекла. Широкополая белая шляпа на голове Джонни Фей сидела косо.

Уоррен спросил:

– Вы там присутствовали?

– Я все слышала. Вы здорово себя вели с той индийской леди. И вы человек смелый – я также слышала и то, как вы разнесли судью. Похоже, я выбрала себе подходящего адвоката.

– Спасибо, – холодно сказал Уоррен.

– Не могли бы мы пойти выпить по чашечке кофе и поговорить?

– Не теперь. У меня много работы.

– Когда же мы поговорим о моем деле, адвокат?

– В понедельник, в восемь часов утра в суде Бингема. Мы будем выбирать присяжных, и нам понадобится ваша помощь.

– Вы прямо сейчас отправляетесь ловить того парня, который, как утверждает эта миссис Махатма Ганди, был на автостоянке?

– Да.

– Ну, желаю удачи, – сказала Джонни Фей. – Ах да, кстати, – спросила она невинно, – как мне лучше одеться в понедельник на суд?