Следы от старых «Жигулей»

– Три ножевых удара, – произнес помощник Левченко, – два в грудь и один в шею. Шансов выжить было мало, хоть и вовремя обнаружили.

– Похоже, что убийца зашел за ним в этот коридор, сделал свое дело и выскочил во двор, а затем на улицу. Неужели никто не видел? Если так, то это везение. Невероятное везение, – размышлял Руденко.

Уже на выходе во двор, перед дверью, Николай Игнатьевич на полу увидел небольшую пуговицу с обрывками коричневых ниток. «ZUKO», – прочитал Руденко надпись на найденной улике, – похоже, что она вырвана от рубашки и, скорее всего, с рукава. Придержу пока у себя денек, а завтра отдам Серегину.

Положив аккуратно находку в карман, Николай Игнатьевич вышел к оперативникам.

– Никто ничего не видел, вся надежда на видеокамеры, – услышал судья от Левченко.

Попрощавшись и пожелав группе удачи, Руденко поспешил к своему автомобилю.

– Опять меня втягивает очередное происшествие. Что же произошло и надо ли это мне? – думал он, управляя машиной.

– Тем более, что нет никакой информации и никаких зацепок. Разве что пуговица. А где гарантия, что это улика. Хоть и очень похоже. Грузчик мог в тот момент, в состоянии аффекта, схватить убийцу за рукав мертвой хваткой. Пуговичка…. А что если проконсультироваться у Володи? Это идея. Пока Ирина Сергеевна на работе, можно съездить к моему знакомому «цеховику».

Володя – Владимир Петрович, всю свою трудовую жизнь посвятил «швейпрому». Так раньше, в шестидесятых годах прошлого века, называли пошивочные ателье, где работали закройщики и, непосредственно, швеи. В семидесятых начали появляться комплексные Дома быта. Это были уже заведения более серьезные и с большим сегментом услуг. Как раз в шестидесятых-семидесятых годах на горизонте социализма зародились так называемые «цеховики». Это были предприимчивые работники, которые открывали подпольные пошивочные цеха и наполняли советский рынок местным «Адидасом», «Леви Страусом» и другими дефицитными товарами легкой промышленности. Часто для этих целей по договоренности с руководством использовали Дома быта.

Как раз в это время Володя и примкнул к одной из таких групп, которой управляли деловые и энергичные ребята-евреи. Сначала ему поручили печатать на майках «Бони-Эм» и Боярского. Володя стоял возле пресса, подкладывал на блестящее металлическое основание выкройку передней части майки и придавливал ее подвижной горячей частью станка с рисунком Бобби Фарелла или Михаила. Затем женщины-швеи сшивали две части, и получался маленький шедевр искусства. Для «Бони-Эм» начинались гастроли по необъятным просторам СССР, и Д’Артаньян вырывался, наконец, из своей Гаскони.

Вторым этапом у Владимира стал пошив шапок. Теперь он сидел последним в ряду женщин-швей за швейной машинкой и соревновался с ними в количестве выпускаемой продукции.

Следующей ступенью стала реализация произведенного товара. По предложению работодателей Володя стал ездить по городам России и Украины и продавать на базарах все, что было пошито ранее. Пропуском на базар были разрешительные документы от Дома быта.

После нескольких лет преданной работы управленцы оценили рвение и заслуги сотрудника. Ему дали небольшой пошивочный цех.

И понеслось. Энергия, напор, владение технологией пошива и понимание цепочки «производство-сбыт» приносили немалые деньги. Дело расширялось. Благосостояние стремительно росло. Автомобиль, кооперативная квартира, шикарная мебель, белый спальный гарнитур, привезенный чартерным рейсом из Минска, импортные видеомагнитофон «Сони» с кассетами и телевизор «Грюндиг» из комиссионок…. Конечно-же, такая деятельность шла на грани нарушения социалистических законов и за гранью.

Периодически вечером раздавался телефонный звонок:

– Володя, тревога, – что означало – прячемся. И вся семья до утра начинала разносить все свое добро по разным этажам в квартиры, с жильцами которых были договоренности. Ковры, шикарную посуду, импортные видеомагнитофон «Сони» с кассетами и телевизор «Грюндиг» из комиссионок…

Утром тот же голос по телефону сообщал:

– Отбой!

В этот период и произошло знакомство Николая Игнатьевича с Владимиром. Руденко в те годы работал адвокатом. Он выиграл одно из дел, где фигурировал Володя, как обвиняемый, и с тех пор у них сложились очень тесные дружеские отношения.

… – Володя, приветствую. Рад твоему бодрому голосу. Хочу подъехать кое с чем, если уделишь немного времени, – произнес Руденко и услышал в ответ:

– Добрый день, дорогой. Я дома. Спешить не обязательно. Жду.

Когда Николай Игнатьевич, стараясь не оставить отпечатков, показал мастеру швейных дел найденную пуговичку, тот сразу же произнес:

– Запиши телефон. Обратишься от моего имени….

Далее друзья вспомнили молодые годы, пожаловались на день сегодняшний, попили чай, и Николай Игнатьевич покинул этот красивый и уютный дом.

Решив не откладывать на потом свое расследование, Руденко сразу же позвонил еще одному асу швейпрома, Сергею. Это его координаты сообщил судье Владимир Петрович. Назначили встречу, и через час сыщик снова вертел перед глазами специалиста свою неприкасаемую улику.