Следы темной души. Паутина судьбы (СИ)

— И чем же таким важно-секретным ты занимался, что морозился от меня, словно боялся руку потерять?

— Санёк, до меня тут слухи доползли, шо ты с Вальтом тесно трёшься, — проигнорировав вопрос друга, Эдик наклонился вперёд, облокотившись на колени.

— Шо-то твои слухи долго ползли.

— Твой сарказм неуместен. Ты можешь потерять моё доверие.

— А ты не боишься потерять моё? — улыбаясь, спросил Саня и посмотрел на друга вполне серьёзными глазами.

— Ладно, ладно.

— Так шо там у тебя за дело?

— Та, — сразу замялся Эд, — мне нужно пару вопросов решить. Я не уверен, шо всё верно просчитал.

— Я знал, — Саня поставил бокал на столик, стоявший рядом.

— Та ты подожди. — осадил его друг. — Знал он.

— Ну скажи, что пришёл не за помощью, скажи, что пришёл просто в гости. Скажи, — повернувшись к Эду, он буравил его взглядом, полным самоуверенности.

— И скажу. Вечно ты всё повернёшь по-своему.

— Короче, валяй свою проблему.

Саня ещё не был уверен, что ответит другу, но план действий уже начинал вырисовываться. Хорошо уже то, что он нужен Эдику. Даже если подозрения друга по отношению к нему и были, то, скорее всего, туманные и несмелые. Он принял позу внимательного слушателя.

— Кирпа дело предлагает, — неуверенно начал Эдик, — жирное, прибыльное, понимаешь.

— Ну, понимаю, наверное. Но лучше я пойму, когда ты выложишь мне всё. В чём засада?

— Дело у него налажено, но он расширяться думает. Для этого ему нужны партнеры. — тут он замолчал, ожидая насмешки или саркастического замечания со стороны друга, но тот молча пил пиво, глядя на него. Эд продолжил: — Со стороны бати у него всё замазано, крыша у него надёжная. Но за меня он батяне моему пока ничего не говорил.

— Чего ж так?

— Я должен сначала доказать ему свою состоятельность, как партнёра. Иначе, говорит, батя ни за что не даст добро. Мне для этого нужны надёжные люди. Ты мне нужен, понимаешь.

— Как не понять. — Саня через край бокала глянул на друга, допил пиво, поставил пустой бокал на столик и встал. — Будешь ещё?

— Саня, — утвердительно кивнув, обратился к нему друг, — ты со мной?

— Я ж даже не знаю, о чём речь.

— Ты понимаешь, — Эд с запалом продолжал, словно не слышал Саню, — я же не могу без такого, как ты, вести дела. Вокруг одни малолетки. С них ведь толку никакого. Степан вон наложал, а я за него отдуваться должен.

— И шо же он наложал?

— Та неважно, Это дела не касается. Я…

— Эдик, — прервал его Саня, разливая пиво по бокалам, — если ты хочешь вести со мной дела, то должен забыть слова: "не касается" и "неважно". Завтра поговорим. Подумаешь над тем, действительно ли ты хочешь, чтобы я был в деле. Потому что тогда я должен знать всё. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём говорю?

— Да понимаю я.

Друзья продолжили пить пиво, наблюдая за тем, как Милан уверенно движется к победе.

*****

Люси не стала даже смотреть на него. Коля стоял, словно гора, через которую не перепрыгнешь и которую не обойдёшь. Страха не было. Вокруг и во всём теле был только холод. И так хотелось туда, в тепло автомобиля.

— Ты дура?

Этот вопрос заставил её поднять голову. Чего только не ожидала она услышать, но только не этого. Ненавистной ухмылки на лице не было. Глаза таили в своей тёмной глубине что-то, напоминающее тревогу или озадаченность. Люси молча смотрела в эти глаза, не в силах вымолвить ни полслова.

— Садись в машину, — его тон не предусматривал возражений, предполагая нечто неприятное в случае ослушания.

Возможно, ей всё это почудилось от холода: и его заботливый взгляд, и то, что ей может влететь, если она не послушает его. Пусть так. Сил сопротивляться уже просто не было. Люси села в машину, не в состоянии унять дрожь. Ноги покраснели и, попав в тепло, тут же начали пощипывать. Сидевший рядом Виталик взял где-то меховую накидку и накрыл её колени:

— Ну ты, однако.

Коля сел на переднее сиденье, и они поехали вперёд, к огням многоэтажек. Все молчали. Минут через пять Коля повернулся, выглядывая из-за сиденья, и спросил:

— Ты чё, в натуре готова с жизнью расстаться? Или ты думаешь, что так избавишься от звания шалавы?

Несмотря на больно режущие слух и сердце слова, Люси заметила, что тон его изменился. Она не слышала издёвки, иронии, презрения. Он говорил спокойно, почти ласково. Его преображение было таким сильным, что она не выдержала и посмотрела на него.

— Кот, может, она сейчас не против? — усмехаясь спросил Павел.

— Помолчи, — ответил Коля и, снова повернувшись к продрогшей девушке, продолжил: — Пойми — ты уже не сможешь ничего изменить. Сейчас мы отвезём тебя домой, хотя пацаны реально против.

Она всё ещё дрожала, хотя тепло постепенно обволакивало, принося с собой непреодолимое желание закрыть глаза и забыться во сне. Всё, что Коля ей говорил, было каким-то набором слов, смысл которых терялся в плотной массе кричащих внутри её головы желаний скорее попасть домой и лечь спать. Спокойный, лишённый сарказма и издёвки тон убаюкивал, будто говоря, что опасность миновала.

— Эй! — Люси вскинулась от резкого и громкого оклика. Коля смотрел на неё и махал перед лицом рукой. — Ты шо, спать тут собралась?