Следы в ночи. Инспектор Уэст и дорожные катастрофы. Вынужденная оборона

— Я, конечно, понимаю, доктор, что беспокою вас, но когда поймете, что меня привело, думаю, меня простите. Уже некоторое время как я и моя жена серьезно обеспокоены состоянием здоровья моей тещи. Ответьте мне откровенно, даже резко, если надо. Основаны ли эти опасения?

Доктор Берг был толстяком с дышащим здоровьем лицом, светло-голубыми глазами и неисчерпаемым оптимизмом, выказываемым им, вне всякого сомнения, даже умирающим.

— Ни в коем разе, месье Мартэн! — ответил он звучным голосом, удобно устроившись в кресле. — Организм мадам Гарзу превосходный. Еще долгие годы сможете холить ее и лелеять.

В его тоне не было ни малейшей иронии, но голубые глаза сверкали лукавством.

Сердце Ноэля забилось сильнее. Пока ничто не указывало на то, что он говорит по подсказке.

— Но ведь в прошлую пятницу вы все же сочли ее состояние достаточно серьезным для того, чтобы предположить немедленную операцию?

При этом Ноэль взглянул на собеседника с пристальным вниманием. Ведь от его ответа зависело…

Доктор Берг произнес, взвешивая слова:

— То, что больного привозят в клинику, не обязательно означает операцию. Часто речь идет лишь о профилактической мере, эффективность которой в очень многих случаях себя доказала.

Опять мало компрометирующий ответ! Доктор Берг, вроде, отнюдь не собирался выходить из общих рамок разговора. Но Ноэль решил заставить его проболтаться:

— Если я правильно понял, первый приступ у моей тещи произошел после обеда?

Доктор кивнул. Добродушное настроение как бы покинуло его.

— Да, — ответил он с неожиданной сухостью. — А через час после ее поступления сюда произошел второй, более длительный и более сильный.

— И несмотря на это, вы предпочли отложить операцию?

Доктор положил ногу на ногу, затем снял ее с колена:

— Мадам Гарзу сказала мне, что испытывала идентичные приступы еще в возрасте тридцати лет. Тогда, после девятого приступа, она погрузилась в кому, а когда уже лежала на операционном столе, ткани расслабились и крупный камень, с орех, наверное, вышел через мочеиспускательный канал…

И, помолчав, добавил:

— То, что уже раз было, может еще повториться.

— Предполагаю, что это моя жена настояла на том, чтобы операцию отложили.

— Ей и не надо было настаивать. Я прибегаю к скальпелю лишь в крайнем случае.

Ноэль почувствовал, что кровь медленно отливает от его щек. Каждое уточнение доктора наносило ему удар, еще более жестокий, чем предыдущий.

— А вы… вы не думаете, что приступы возобновятся? — спросил он лишь бы что-то сказать.

— По правде говоря, не думаю. Почечные камни, как правило, одиночны и образуются годами.

— Может, рентген…?

— Я об этом думал.

Продолжать настаивать было бы непристойно и бесполезно.

Но, если разобраться, не узнал ли Ноэль все, что хотел знать? Сможет ли он отныне питать малейшее сомнение в том, что в вечер преступления Бэль находилась у ложа матери?

Он встал, пробормотал несколько слов благодарности и, будто во сне, вышел из кабинета. Странная вещь: он ни в чем не упрекал себя, не испытывал к себе ненависти. Пока еще не испытывал. Напротив, он спрашивал себя, осмелится ли снова явиться пред очи Бэль теперь, когда…

Сделав вид, что у него развязался шнурок, он остановился, чтобы поразмыслить. Ошеломление, вызванное пояснениями доктора, рассеялось и его стало обуревать сомнение. Какое есть доказательство тому, что Берг сказал правду? Никакого! Наоборот, его смущенное поведение позволяло любые подозрения.

Ноэль вышел в вестибюль. Завидев шедшую навстречу медсестру, он не колеблясь заговорил с ней:

— Прошу прощения, мадемуазель… Я хотел бы взглянуть на книгу записей поступивших больных…

Медсестра уже давно вышла из возраста, когда женщины стараются нравиться. Не сбавляя шага, она обогнула Ноэля, словно препятствие:

— Обратитесь в канцелярию… Второй этаж, правая дверь…

Канцелярия представляла собой очень длинную комнату, отделенную от коридора простой, остекленной в верхней части, перегородкой. Какой-то маленький господин с забинтованной головой кропотливо считал банкноты, непрестанно бросая взгляд на лежавший перед глазами счет, а в нескольких шагах от него стояла парочка в трауре, погруженная в оживленный разговор с мужеподобной медсестрой.

Ноэль дождался пока господинчик заплатит за содержание в клинике, и задал свой вопрос.

— Я собираюсь заплатить за одну мою близкую родственницу, — добавил он, — но прежде хотел бы проверить дату ее поступления сюда.

Уже начавшая было выказывать некоторое удивление секретарша успокоилась.

— Понимаю… И когда она поступила?

— В пятницу, четвертого.

— Как фамилия вашей родственницы?

— Гарзу… Г-а-р-з-у.

Секретарша, бледная девушка с собранными в пучок льняными волосами, отвернулась, взяла со стола объемистую книгу, положила ее между собой и Ноэлем и стала прилежно листать последние страницы.

— Мадам Гарзу поступила в пятницу утром или в пятницу вечером? — спросила она, наконец, явно потерпев неудачу в своих поисках.

— В пятницу вечером…

— Тогда она, наверное, в новой книге… Подождите минутку, пожалуйста.