Слепень

Из сов. секретного досье

Слепченко Сергей Савельевич, 1903 г. рождения, русский, из рабочих. Служба в органах ОГПУ/НКВД с 1932 по 1939 г., член ВКП(б) с 1933 г.

С юности проявил недюжинные способности ко всякого вида единоборствам, за демонстрацию которых в 1933 г. был награжден грамотой председателя ОГПУ, а в 1935 г. – наркома НКВД.

Также проявил большие оперативные способности.

В 1936 г. был направлен для участия в сов. секретном проекте «Невидимка» на должность наставника, где зарекомендовал себя с самой лучшей стороны: все его подопечные сдали выпускной экзамен с оценкой «отлично».

Обладает феноменальной памятью и способностью к иностранным языкам.

В 1939 г. был представлен к ордену Красного Знамени, который, однако, не успел получить в связи с гибелью.

Последнее звание – старший лейтенант государственной безопасности.

Погиб 8 декабря 1939 г. при невыясненных обстоятельствах. Тело не найдено.

Посмертно внесен в «Красную книгу» НКВД СССР.

* * *

– А фотка, фотка-то этого Слепченко где? – спросил хозяин нового Наркомата государственной безопасности Всеволод Николаевич Меркулов. – Вот здесь же наверняка когда-то была, видно, что выдрал кто-то.

– Не могу знать, – отрапортовал дежурный адъютант. – Должно быть, удалена ввиду особой секретности.

– Какая еще особая секретность, если папка и так из особо секретного архива? От кого секретили, от меня, что ли?

– Не могу знать.

– А по проекту «Невидимка» какие-нибудь сведения есть?

– Никак нет, все документы из особого архива изъяты.

– Акт об изъятии имеется?

– Никак нет.

– Гм…

«Позвонить, что ли, Лаврентию Павловичу, спросить?..» – задумался нарком. Однако сразу понял, что звонить никак не следует – высоко взошел Лаврентий Павлович, много у него сейчас новых забот, осерчать может. Да и что он сам тогда за нарком, если с первых минут по всякому пустяку сразу папочке названивает? Минуту-другую народный комиссар озабоченно сопел.

Причиной его нынешней озабоченности послужило коротенькое анонимное письмо, направленное ему лично. Там говорилось, что старшего лейтенанта государственной безопасности Слепченко, работавшего на сов. секретном проекте «Невидимка» и с 1939 года считавшегося погибшим, на днях видели в областном городе N-ске. Установить анонима, понятно, не удалось.

– Что хоть за проект этот – «Невидимка»? – спросил нарком. – В чем его суть?

– В точности не могу знать, товарищ народный комиссар, но что-то там с детишками было связано. Вроде бы отбирали детишек и готовили из них опытнейших диверсантов, но это в основном только слухи. А проект был в конце концов два года назад закрыт.

– Кем закрыт?

– Лично Лаврентием Павловичем.

– Гм… – «Сейчас бы ему позвонил – вот уж получил бы по рогам!» – А кто-нибудь из детишек этих уцелел?

– Никак нет, все вроде бы в расходе.

– А кто курировал?

– Старший майор Недопашный и комиссар госбезопасности третьего ранга Палисадников.

– Эти хоть живы?

– Старший майор Недопашный погиб – загрызен собственным псом. А комиссар Палисадников хоть и жив, но покинул службу в связи с внезапно постигшей его слепотой.[4]

– Ну, слепой – не мертвый. Доставить ко мне. Срочно!

– Есть!

* * *

(Полчаса спустя)

– Товарищ народный комиссар, разрешите доложить! Комиссара Палисадникова доставить не удалось. В момент приезда спецгруппы он погиб – во время прогулки был застрелен. Убийцу схватить не удалось – стрелял издали, предположительно из винтовки с оптическим прицелом.

Да, ловко, ловко и умело кто-то зачищал все концы. Понять бы еще кто…

Едва народный комиссар подумал об этом, как раздался звонок правительственной «вертушки».

Звонил самолично Лаврентий Павлович. И начал он сразу с «шени мама»,[5] что было дурным признаком, ибо в спокойном состоянии духа он не прибегал к грузинским ругательствам, ограничиваясь богатым арсеналом исконно русских.

– Ты что ж это, мама дзагла,[6] лезешь в давно закрытые дела? Заняться на новом посту нечем?

«Откуда узнал, как?.. Должно быть, этот кабинет на прослушку поставил…»

– Не понял, Лаврентий Павлович…