Слепящая тьма (Заветы отцов наших 3)

Самое опасное – появление боевого пловца из воды. Хоть на секунду! Большинство проваленных операций проваливалось так: боевые пловцы появлялись из воды, подводное оружие уже бесполезно, оружие для стрельбы на суше еще не распаковали, да еще и акваланги успели снять. И тут на них обрушивается град пуль – конечно же, по наводке. На грани между водой и сушей – самое опасное место.

Но времени дожидаться ночи не было. Кто знает – что произойдет – минировать надо сейчас!

В мутной воде впереди появились очертания бетонных столбов, обросших тиной и водорослями так, что они казались живыми существами. Отключил буксир, сделал несколько плавных гребков, коснулся затянутой в черную резину рукой наросшей на столб бороды водорослей.

Здесь.

Скутер я оставил висеть в толще воды, у самого столба, он обладал нейтральной плавучестью и мог висеть здесь, на этой глубине хоть до второго пришествия.

Плавно загребая воду, поплыл вперед, в темноту. Закрытый эллинг для яхты – одно из самых опасных мест для боевого пловца – возможности маневра нет никакой.

Хорошо, что мне здесь работы только на десять минут…

Яхта, точнее даже не яхта, а сверхскоростной катер марки Sigarette стоял в эллинге один, хотя сам эллинг был рассчитан на три яхты. От кормы и до носа он был полностью выкрашен в шикарный алый цвет, так называемый Ferrari Red. Днище катера висело надо мной подобно дирижаблю…

Поднимаясь к днищу катера, я подумал, что сейчас как назло кто-нибудь включит мотор и два винта, зловеще изгибающих свои лопасти всего в трех метрах от меня перемелют меня в мелкий фарш. Нервы, нервы… Но руки уже автоматически делали свое дело – снял одну из трех мин, привел механизм в состояние готовности, специальным клейким составом, затвердевающим даже в воде прикрепил мощную мину к стеклопластиковому днищу лодки. Напоследок осторожно переключил мину на боевой взвод. Эта мина была поставлена на немедленный взрыв после начала движения катера. Первая есть…

Нырнул на глубину, краем глаза отмечая парящий в толще воды скутер. Снял с пояса вторую мину, принялся устанавливать ее на дне…

Вторую мину я установил на дне, своего рода мина – ловушка на срабатывание первой мины или на прохождение на ней любого судна или катера. Донная мина – хотя до дна здесь всего то шесть-семь метров. Тем лучше…

Третью мину я устанавливать здесь не стал, у меня на нее были особые планы.

Немного подвсплыв, я ухватился руками за рукоятки скутера и дал малый газ, удаляясь от эллинга…

– Папа, папа!

Шестилетняя Мария, краса и гордость дона Хесуса Рамона подбежала к отцу, едва тот появился на ступенях. Дон Хесус подхватил ее на руки, закружился с ней…

Поздний ребенок… Третью, совсем молодую жену Хесус Рамон взял несколько лет назад. Его вторая жена погибла от пуль наемных убийц в Медельине, когда садилась в машину. Даже шесть человек охраны не помогли – слишком неожиданным и массированным было нападение. Дон Хесус отомстил – у того, кто это заказал, сына затравили бойцовыми собаками на глазах у отца, жену и дочь изнасиловали все охранники Дона Хесуса, а потом он лично перерезал им горло. Самого заказчика бросили в ванну с кислотой. Это было жестоко – но это было необходимо, по-другому власть не удержать. Третий раз жениться дон Хесус не думал, смерть Катрин все-таки была тяжелым ударом. Но потом появилась Изабелла. А через год – и Мария. Отрада отцовскому сердцу на старости лет…

– А где мама?

– Мама… мама на лошадке катается…

– Понятно, а почему ты не катаешься…

– Нико заболел, а больше я ни на ком кататься не хочу…

Нико – так звали пони, которого дон Хесус подарил своей дочери на прошлое рождество…

– А ты Нико лечишь?

– Да, да лечу! И Мигелито мне помогает! Папа, а Нико поправится?

– Конечно, поправится… – к глазам дона Хесуса подступили слезы – конечно же он поправится… Он не оставит свою маленькую наездницу одну, ни за что…

– Папа… – как и все маленькие дети Мария мгновенно переключалась с одной темы на другую – а ты куда?

– Я в город, детка… Скоро вернусь…

– Папа, а можно я с тобой…

Дон Хесус немного подумал. Наверное, не стоит…

– Нет, малыш, нельзя. Я быстро – туда и обратно… А ты должна оставаться с мамой – мама загрустит если ты уедешь без спроса. Давай, беги, проведай как там наша мама… – дон Хесус Рамон осторожно опустил дочь на землю, и та припустила со всех ног к конюшне…

Фууу…

На противоположной стороне залива я опустил бинокль, про себя выругался. Если бы этот ублюдок взял с собой дочь… И ведь сделать ничего нельзя было бы – заряды установлены на автоматический подрыв. А ко мне претензий у Бога и так достаточно – не хватало еще к ним присовокупить убийство шестилетнего ребенка. Глядя на бегущую по траве маленькую девочку, я старался не думать, что может произойти с ней после гибели отца. К дону Хесусу было слишком много претензий, а в этих краях было слишком много ублюдков, которые не преминули бы отыграться на жене и детях погибшего врага. Впрочем тот, кто начинал торговать наркотиками, сам делал выбор – и за себя и за свою семью…