Слепящий нож

Огненные кристаллы достигли цели – и все мушкеты, все пушки, расположенные по штирборту «Гаргантюа», выпалили одновременно. Пушки, которые в этот момент заряжали, мушкеты, над которыми стояли их хозяева с шомполами в руках. Заряженные мушкеты, которые передавали снайперам. Некоторые из пушек еще не успели зарядить, и Кип почувствовал досаду. Другие, наоборот, уже набили порохом, но не успели выкатить обратно на место, и они взорвались внутри корабля, проламывая дыры в обшивке и палубном настиле.

Все судно покачнулось, словно ударенное в бок, от объединенной силы множества взрывов.

«Неплохо!»

А потом на всех трех оружейных палубах одновременно взорвались пороховые бочонки. В борту корабля появились новые дыры, из которых рванулись языки пламени и дыма, полетели обломки обшивки и пушек, человеческие тела и части тел. Над шлюпками гвардейцев прокатился рев, раздирая воздух.

Кип моргнул. Время вернулось назад. Он вернулся назад.

Отовсюду звучали вопли – ужасные, кошмарные. Он видел горящих людей, с обугливающейся, слезающей кожей, которые бежали к борту, чтобы броситься в море. На всех трех оружейных палубах метались огненные всполохи. Глиссер содрогнулся, и Гэвин с командующим сосредоточили на нем свою волю, чтобы вновь его разогнать.

– Четыре корабля в половине лиги отсюда, – объявил Кип.

Он чувствовал себя оглушенным, опустошенным.

– Быстро под форштевень, – сказал Гэвин.

– Не уверен, что это хорошая… – начал командующий.

– Под форштевень! В любую секунду на палубе появятся выцветки. У нас не будет другого шанса!

Железный Кулак немедленно уступил, и они понеслись, заходя кораблю во фронт. Мушкетных выстрелов уже почти не было слышно. Они нырнули под нос корабля, и Железный Кулак перехватил трубки, маневрируя глиссером так, чтобы все еще двигавшееся судно не переехало их пополам. Над их головами возвышался деревянный форштевень – выступающая балка на носу судна, – настолько близко, что, когда их поднимало очередной волной, Кип невольно втягивал голову в плечи, боясь удариться.

Гэвин окутал один кулак горящим люксином и, улучив мгновение, ударил в корпус корабля над собой. Когда волна отхлынула, Гэвина вздернуло в воздух – его кулак застрял в дереве. Кип попытался его ухватить, но промахнулся.

– Оставь его! – крикнул Железный Кулак. – Лучше смотри по сторонам. Поджигай всех, кого увидишь!

Теперь Кип видел, что Гэвин продолжает извлекать, невзирая на то, что его тело болталось, подвешенное за одну руку. «Я, наверное, не смог бы даже просто висеть вот так на одной руке!» А Гэвин одновременно еще и извлекал – причем, судя по всему, творил что-то ужасно сложное, иначе это не заняло бы столько времени.

Наконец он закончил. Глиссер подняло на очередной волне, и Гэвин спрыгнул на палубу, элегантно, словно танцор.

– У нас две минуты, – проговорил он. – Надо чем-то занять их цветомагов.

И они вновь пустились вокруг корабля. Командующий подавал ручные сигналы трем оставшимся «морским колесницам». Те, исчерпав свой запас гренад, сосредоточились на швырянии люксиновых шаров, время от времени умудряясь забрасывать их в большие дыры, проделанные Киповыми взрывами. В разгаре схватки одной из команд удалось обрезать все снасти на фок-мачте, а другая подожгла треугольный парус спереди; однако грот оставался целым и грот-мачта стояла неколебимо. Огромный корабль казался неуязвимым.

Гэвин устремился к перевернувшейся «морской колеснице» и уничтожил ее. Прошло еще, наверное, около тридцати секунд, на протяжении которых они расширили круг, отойдя от корабля больше чем на сотню шагов. К этому моменту многие из больших пушек уже молчали; корабль находился в достаточной близости, чтобы по-прежнему быть угрозой, но и на достаточном отдалении, чтобы их можно было достать разве что очень удачным мушкетным выстрелом.

Призма и еще одна крепко сложенная Черная гвардейка остались единственными, у кого еще хватало силы и выносливости, чтобы продолжать магическую бомбардировку «Гаргантюа». Гренад не оставалось ни у кого. Лучницы истратили практически весь свой запас стрел, а четыре корабля, замеченных Кипом ранее – два маленьких галеона и две каравеллы, – неуклонно приближались. Гэвин тихо выругался.

– Если это не произойдет в течение следующей…

Его слова прервал звук глухого, но невероятно мощного удара, казалось, потрясшего само море до основания. Кип бросил взгляд на Гэвина: как ни странно, его отец казался чем-то опечаленным.

– Их пороховой погреб находился ниже ватерлинии, чтобы туда было сложнее попасть случайным выстрелом. Да уж… не повезло бедолагам!

Когда дым начал рассеиваться, Кип увидел, что по обеим сторонам корпуса посередине корабля зияют огромные дыры. Со страшным скрежетом и треском дерева грот-мачта принялась крениться набок, словно человек, собирающийся выброситься за борт, сыпля стрелками из обоих «вороньих гнезд» и выламывая ослабленную палубу шкафута.