Слепой. Выстрелы в темноте

«Знает, как я отношусь к деньгам», – с негодованием подумал Абросимов-старший. Ольга тратила деньги на косметику, одежду, на свои увлечения экзотическими растениями и абстрактной скульптурой, дважды в год ездила отдыхать за границу и все равно считала мужа скуповатым.

Они поженились, когда Абросимов был простым советским кандидатом наук, жили в обычной трехкомнатной квартире в панельном доме. В те годы Никита частенько напоминал Ольге о том, что их семейный бюджет ограничен, а она воспринимала это как мелочность.

С тех пор она не изменила свое мнение, и вряд ли самые дорогие подарки могли ее разубедить. Когда Абросимов делал их по поводу и без повода, Ольга воспринимала это как вложение в собственный престиж, в жену, обязанную «соответствовать».

«Предложить ей самой вести переговоры? – подумал он. – Нет, ничего никогда не надо делать сгоряча, потом рад не будешь».

– Слышишь меня? – потребовала ответа Ольга.

– Ну конечно. Не глухой.

Дочь могла истолковать его раздражение как точное попадание в цель материных слов. Конечно, она ни в чем не знает отказа с самого детства, но ценит ли щедрость отца в полной мере? Его жена придерживается давних убеждений, а такая верность способна убеждать других.

Погасив злость, Абросимов заверил:

– Постараюсь быть с ними максимально честным и найти общий язык.

Никита Анатольевич сказал это не только для семьи, но и для самих похитителей, по-прежнему уверенный, что они все слышат. Кто же они такие? Как решились на захват? Наверняка не простые отморозки, раз так четко сработали. Кажется, никого из них даже не ранило.

Чья идея, в чьей голове родилась? Почему решили подкараулить именно его, Никиту Абросимова? Выбрали по тому же принципу, по которому жертвой льва или тигра становится самое слабое травоядное в стаде?

Последние года полтора он явно выделялся в этом смысле из сообщества крупных отечественных бизнесменов. Если не считать, конечно, Ходорковского, который просто потерял чувство реальности – сам смастерил себе капкан и сам в него угодил. Если же взять плотную шеренгу остальных, именно он, Никита Абросимов, стал явственно сбиваться с шага.

Государство стало замечать в нем недостатки. Оно, как женщина, – видит либо одни достоинства, либо одни недостатки. Проверка в Новосибирске, шмон в Челябинске, уголовное дело по сделке девяносто восьмого года. Напрямую «Сибсталь» в ней не участвовала, но косвенно дело бросало тень на ближайшего абросимовского соратника, который вышел потом из бизнеса, продав свои семнадцать процентов акций.

Какой вывод могли сделать бандиты? От Никиты Абросимова отвернулся сияющий лик Фортуны? За его похищение не спросят так строго, как за похищение других столпов отечественной индустрии? Ради него силовые структуры не станут рыть землю? Правильно это или нет, сам похищенный не взялся бы утверждать.

Шаги по коридору. Приближались двое. Ключ повернулся в замочной скважине. Сердце тоже повернулось вокруг своей оси, как будто двое убийц пришли хладнокровно сделать свое грязное дело.

Никита Анатольевич почувствовал, как ему освобождают руки. С головы стянули мешок. Свет был настолько тусклым, что он даже не сощурился. Сразу различил жену и дочку – с них сняли мешки еще раньше.

Ни один лучик дневного света не пробивался в помещение с улицы. Довольно просторная комната освещалась люстрой с пятью рожками и единственной лампочкой. Занавешенное окно дополнительно перекрывал большой лист ржавой стали. С улицы наверняка различалась только плотная занавеска, изнутри ее нельзя было отдернуть и выглянуть наружу.

Оба вошедших были в трикотажных масках с прорезями для глаз. Абросимов отметил это про себя как добрый знак: если преступники прячут лица, значит, предполагают в конечном счете отпустить заложников на волю. Но был еще другой знак, от которого сжалось сердце, – тонкие резиновые перчатки на руках у обоих.

– Минуту внимания, – провозгласил один из незнакомцев в масках, хотя трое заложников и так следили за «хозяевами» не отрываясь.

– Вас пока никто не собирается обижать, – буднично сказал другой. – Будут кормить, предоставят возможность постираться и помыться.

– Поспать на мягком, – первый кивнул на два дивана, проступавших в сумерках.

– Соблюдайте правила, тогда будем жить дружно. К окну не приближаться, криков и истерик не разводить. Все команды выполнять беспрекословно. Убирать за собой, содержать помещение в чистоте.

Речь звучала вполне грамотно, без жаргонных словечек и специфически блатных интонаций. Никита Анатольевич не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, отмороженные уголовники вызывали у него страх и брезгливость в той же степени, что и скорпионы или тарантулы. Чем образованнее человек, тем больше оснований ожидать от него взвешенных действий. С другой стороны, похоже, что не только речь, но и требования будут грамотными: платить за свободу придется по полной программе. Глупых ляпов от этих людей не дождешься. Они не засветят в первый же день место, где прячут заложников.

– Со своей стороны мы… – начал было Абросимов.