Слепые жернова

— Да, я счастлива. И у меня все в порядке. Все в полном порядке! — Казалось, она убеждала в этом саму себя. — Одно невыносимо… — Она обернулась, схватила Сару за руку и хрипло продолжила: — Я чувствую себя животным, настоящей свиньей! Али так добр! Он гораздо лучше многих. Но… у меня внутри все переворачивается, когда мы с ним идет по Кинг-стрит или по рынку. В нашем квартале все нормально, там на нас не обращают внимания, потому что там есть белые девушки, кроме меня. Некоторые из них — уличные девки, но есть и порядочные. Одна родом из Хай-Джарроу. Словом, все в порядке. Но на Кинг-стрит мне хочется крикнуть всем тем, кто на меня таращится: «Пожалейте лучше самих себя!» Помнишь Ховардзов с Баксем-стрит, помнишь, какой разразился скандал несколько лет назад, когда их девчонка родила — то ли от своего братца, то ли от папаши, она и сама точно не знала? Так вот, мне всегда было очень ее жаль, я с ней заговаривала, когда встречала. Так можешь себе представить, что выкинула эта стерва? Мы недавно встретились с ней на рынке, я было обратилась к ней, а она не пожелала мне ответить, словно я — пустое место! Я чуть не огрела ее корзинкой. Ох, и взбесилась же я!

— Филис, Филис! Вполне возможно, тебе это показалось.

От сочувствия у Сары в глазах появились слезы.

— Перестань! Такое не кажется. Остальные тоже говорили мне, что через все это прошли. Только большинству никто не запрещает бывать у родных… О Сара! — Она крепко сжала сестре руки. — Как бы мне хотелось жить близко от тебя или рядом, чтобы я могла к тебе забегать…

Сара корчилась от душевной муки. Ей очень хотелось от всего сердца сказать сестре: «За чем же дело стало? Приходи, когда тебе захочется. Сама знаешь, с какой радостью тебя встретят». Если бы она говорила за одну себя, то в этом не было бы ни малейшей фальши. Лично она даже предложила бы ей привести с собой ее араба — у нее пока не получалось даже подумать о нем как о муже Филис. Однако приходилось учитывать также Дэвида. И даже не его — Дэвид всегда говорил, что каждый должен поступать так, как ему хочется. Скажем, ему захотелось на ней жениться — и он это сделал. Нет, помехой был не Дэвид, а его мать. Сара отлично понимала, какую обиду ей нанесла. В глубине души она чувствовала себя виноватой. Получалось, что она навязалась этой семье; миссис Хетерингтон только укрепляла это впечатление. Сейчас она дополнительно усугубит проблему, если пригласит сестру к себе в дом. Если бы мать Дэвида не жила в соседнем доме, Сара еще что-нибудь придумала бы, а так пригласить Филис к себе было все равно что пригласить ее в гостиную к Хетерингтонам. Нет, этого она не могла себе позволить, как бы ей ни хотелось. Она схватила Филис за руку и сказала:

— Поверь, мы обязательно будем видеться, это войдет у нас в привычку. В конце концов я возьму к себе мать. Что ты на это скажешь?

— Я была бы только «за». Знаешь, Сара, если захочешь, можешь сама меня навестить. У меня наверху две миленькие комнатки. Ты удивишься, чего у меня только нет! Только ни в коем случае не появляйся в пятницу! — Можно было подумать, что Сара уже согласилась. — У них пятница — все равно что наше воскресенье. Ты не поверишь, куда там твоим католикам с их религиозностью! Они в подметки не годятся народу Али! Его отец — крупная шишка в ихней церкви не церкви… Они же мусульмане. Весь день молятся, просто глазам своим не веришь, и в то же время этот старый черт, папаша Али, обирает своих соплеменников до нитки. — Она пихнула Сару локтем. — Смешно, да? До нитки! Меня они тоже хотят превратить в мусульманку.

Сара была в ужасе.

— Но ты не согласишься?!

— Не соглашусь. Разницы, конечно, никакой: я никогда не была так предана нашей Церкви, как ты, это прошло мимо меня. Обещают тебе адское пламя, если пропустишь воскресную мессу!.. Кого они хотят обдурить? Знаешь, Сара, от другого народа чего только не наберешься! Но все равно, чтобы стать мусульманкой, мне придется еще многое узнать…

Теперь она хохотала и щипала сестру за руку. Смех становился все громче, поэтому Саре пришлось сказать ей:

— Успокойся, Филис, того и гляди, переполошишь весь паром!

Она уже готова была отвесить младшей сестре пощечину, лишь бы прекратился этот смех, в котором не было ни капли веселья, а только боязнь разреветься.

Когда паром уткнулся в причал, Сара подхватила Филис под руку, сошла вместе с ней по сходням и потащила через рынок.

Когда часы пробили пять, Сара воскликнула:

— Скоро вернется Дэвид! Он будет беспокоиться, куда я запропастилась. Чай не готов…

— Ты не сказала ему, что встречаешься со мной?

— Сказала, сказала… — Сара попыталась придать своей лжи убедительность. — Но ты сама знаешь, какое это священнодействие — чай. Вот и трамвай. Я поеду, Филис.

В вечерних сумерках они грустно посмотрели друг на друга, крепко обнялись и разошлись, не сказав больше ни словечка.

Всю дорогу домой Сара боролась со слезами. В голове ее билось одно и то же восклицание: «Ах, Филис!»

Дэвид поджидал ее на углу. Подскочив к ней, он сказал: