Слепые жернова

Мальчик вывернулся и оказался у стола, на котором лежали картонные буквы; Джон рассеянно двигал их взад-вперед.

— Сыграем в «лексикон», папа?

— Делай, как тебе говорит мать, — отозвался Джон, не поднимая глаз.

— А вы, дядя Дэвид?

— Ты хочешь, чтобы тебя выпороли, Пол Хетерингтон? — Дэвид посмотрел на ухмыляющегося мальчугана.

— Мне так хочется посмотреть, как вы играете! Почему вы всегда возитесь с буквами, дядя Дэвид? Вам надо было бы стать учителем. Вы и в детстве были таким?

— Да, и в детстве. Буквы всегда меня завораживали.

— Ты меня слышишь, Пол?

— Мама, дай мне еще минуту, всего одну! Продолжайте, дядя Дэвид!

Дэвид посмотрел на Мэй и покачал головой.

— Почему они вас завораживают?

— Потому, наверное, что всего несколько черточек способны так много тебе поведать.

— Но ведь это не черточки, а какие-то завитушки!

— Нет, начинается все с черточек. Смотри. — Дэвид вынул из кармана веревочку, разрезал ее карманным ножом на несколько частей, положил один кусок перед собой, другой сложил вдвое, пристроил рядом с первым и провозгласил: — Пожалуйста! Одна прямая линия, еще одна прямая, только немного согнутая; складываем их вместе и получаем букву «К». — Мальчик кивнул, и Дэвид продолжил: — Теперь берем еще одну прямую, кладем рядом с «К» и видим, что это буква «i». A ведь это — самая главная буква во всем алфавите: «i» по-английски — «я». — Дэвид гордо постукал себя в грудь кулаком. — Весь я! Эта буква всегда меня поражала. То это просто черточка, а то… Понимаешь?

Пол снова кивнул. Его глаза лучились.

— Хочешь «S»? Нет ничего проще: берешь прямую, свертываешь ее вот так… Получай! — Он проделал то же самое с еще одной веревочкой. — Вторая «S» — и перед нами «kiss» — «поцелуй».

Пол восторженно забарабанил по дядиной руке.

— Еще!

— Нет уж, хватит! Пошли!

Мэй схватила сына за воротник, поставила лицом к двери и выставила из комнаты.

В кладовой Пол, возмущаясь и одновременно хихикая, схватился за Сарину юбку.

— Спокойной ночи, тетя Сара! Она еще не спит. Спорю на шиллинг, что через минуту она захнычет.

— Спокойной ночи, Пол. Если она захнычет, придется ее отшлепать.

— Что у вас на ужин?

От этого вопроса, заданного сыном, Мэй остановилась, повернулась к Саре и сказала:

— Знаете, по-моему, у него глисты. Я серьезно! Как только он у вас появился, ему скормили таз вчерашнего рагу. Дело было в половине пятого. Потом заглядываю туда… — Она кивнула на стену, — а он и дед распивают чаи с печеньем и так далее. Здесь он опять клянчит. Вы только взгляните на него! — Она тряхнула Пола за воротник. — Ни капли мяса на костях, посторонние того и гляди решат, что родители морят его голодом. Говорю вам, это глисты.

— Но ведь он, кажется, никогда не хворает? — с улыбкой спросила Сара.

— На хворь у него нет времени — он постоянно занят едой. — Она еще раз подтолкнула сына и уже во дворе сказала: — Спокойной ночи!

— Всего доброго, Мэй.

Через мгновение дверь приоткрылась, и Мэй проговорила:

— Скажите ему, чтобы возвратился до полуночи. Терпеть не могу, когда меня будят среди ночи.

Не дав Саре ответить, она исчезла. Впрочем, если бы у Сары и нашелся ответ, она не посмела бы произнести эти слова вслух. Какое-то время она смотрела в темноту двора. Что Мэй хотела этим сказать? Ей отлично известно, что сама Сара подолгу не засиживается, а мужчинам позволяет судачить, сколько им вздумается. Скорее всего, во фразе не было скрытого смысла. Какие еще скрытые смыслы? Впрочем, Мэй — натура сложная. Никто никогда не знает, что у нее на уме. Личность недосягаемой глубины!

— Мамочка! Мамочка! — раздалось у Сары над головой.

Она спокойно вернулась в кухню с подносом. Дэвид уже поднялся.

— Пойду успокою ее, — сказал он.

— Не надо, я сама.

— Она в тебя вцепится и продержит рядом с собой до рассвета.

— Не беда.

Она оставила поднос на краю стола и поднялась на второй этаж. Дочь сидела в кровати и ждала, когда мать появится в ее комнате.

— Пол не прочел мне сказку, мама.

— Наверное, он учил тебя писать?

— Нет, не учил. Сначала я читала ему, а когда наступила его очередь, его позвали.

— Хорошо, ложись. Что тебе почитать?

Девочка устроилась поудобнее.

— Про курочку-рябу, петушка и падающее небо.

Сара поставила у ее изголовья стул и взяла со стола толстую детскую книжку. Читать было необязательно, потому что она знала сказку наизусть, но она все-таки нашла историю про курицу и петуха, которые ставят короля в известность о скором падении неба на землю. Прежде чем приступить к чтению, она улыбнулась дочери, и та ответила ей улыбкой. В процессе чтения это будет повторяться неоднократно: Сара поднимает голову, и они с дочкой улыбаются друг другу. Это началось едва ли не с самого ее рождения. Глядя друг на друга и улыбаясь, они превращались в одно целое.