Слезы Брунхильды

Ле Бозон хлопнул в ладоши, и вошли слуги, неся на подносах блюда с жареным мясом, миски с сушеными фруктами и кувшины с вином. Пока слуги расставляли все на столе, Мерове и Ле Бозон встали и отошли к окну, чтобы продолжить разговор. Внезапный грохот разбившейся посуды заставил обоих вздрогнуть. Они мгновенно обернулись, охваченные предчувствием нового несчастья, и буквально онемели. Осколки разбитого кувшина валялись на полу, но слуга, уронивший кувшин, вместо того чтобы упасть на колени и просить прощения, обеими руками вцепился себе в грудь, корча гримасы, которые вначале показались им смешными, затем — ужасающими. Язык у слуги вывалился изо рта, лицо полиловело. Он смотрел на Мерове, словно пытаясь что-то сказать, но вместо этого рухнул на пол и забился в конвульсиях, раздирая ногтями шею и грудь. Другие слуги опустились на колени рядом с ним, пытаясь помочь, но тот сложился пополам, и его обильно стошнило. Затем более отвратительный запах заставил слуг отшатнуться — кишечник несчастного тоже изверг свое содержимое наружу.

Ле Бозон приблизился к умирающему слуге, опустился на корточки и бегло осмотрел его. Затем подобрал несколько глиняных осколков разбитого кувшина, понюхал их, окунул палец в разлившуюся на полу лужу вина и тоже поднес к носу. Наконец Ле Бозон поднялся.

— Скорее всего, это аконит, — сказал он. — У него сладковатый привкус, и в вине его не различишь…

— Яд! — в ужасе прошептал Мерове. — Ты уверен?

— Поверьте мне, я с этим уже сталкивался…. Отравленный слуга тем временем содрогался во все более резких конвульсиях, мучительно хрипя.

— Эй, унесите его, — приказал Ле Бозон остальным. — Пусть подыхает на улице…

Видя, что все слуги воспользовались случаем, чтобы ускользнуть, он устремился вслед за ними к выходу и схватил первого попавшегося за рукав.

— Ну-ка скажи — он пил это вино?

— Я не знаю, сеньор…

— Кто-нибудь еще пил вино? Никто? А пробовал кто-нибудь эти блюда? Говорите, или все умрете, как он! Один из слуг, лицо которого побелело от ужаса, наконец, нерешительно проговорил:

— Сеньор, по дороге из кухни сюда мы иногда пробовали блюда или вино…

— А он пил?

— Он как раз нес кувшины, сеньор…

— А сам ты что пробовал?

— Ветчину, сеньор…

— Это все? А остальные?

Слуги опустили головы, не отвечая. Ле Бозон раздраженно сунул отвечавшему слуге мелкую монету и жестом отпустил всех.

— Унесите все блюда, — велел он. — А тебя, — обратился Ле Бозон к слуге, который отвечал на его вопросы, — я беру к себе на службу. Проследи за тем, чтобы комнату очистили и окурили благовониями.

Затем он вывел Мерове наружу, подальше от ужасного смрада, заполнившего всю комнату. Не отвечая на вопросы Мерове, Ле Бозон купил хлеба и два яйца у торговки-разносчицы и сел прямо в снег у стены базилики.

— Съешьте, — сказал он, протягивая одно яйцо Мерове. — По крайней мере, вы не рискуете отравиться.

— Нас хотели отравить! — Мерове едва сдерживался, чтобы не кричать во весь голос. — Здесь, в святом месте!

— Нет, это васхотели отравить, — возразил Ле Бозон. — Хотя, конечно, и я умер бы вместе с вами. Думаю, это никого особенно не огорчило бы, кроме моих дочерей.

— Это отвратительно… Я не собираюсь оставаться здесь, ожидая, пока меня убьют!

— Да, согласен…. Ваши враги более могущественны и кровожадны, чем мои, монсеньор. Рано или поздно они доберутся до вас. Он очистил яйцо и отбросил скорлупу в сторону.

— Ну а что с пророчеством? — спросил он полушутливым тоном. — Что сказали вам священные книги?

— Предрекли, что я буду наказан за богоотступничество, — ответил Мерове, вздыхая. — И что меня предадут моим врагам… что-то в этом роде.

— Я понимаю, куда клонит епископ. Он хочет сказать, что вы в опасности, потому что отказались от монашеской рясы. Наденьте ее снова, будьте священником, и никто не осмелится вас тронуть. Хотя Григорий, конечно, прав. Если бы вы были священником, ни у кого не было бы нужды вас убивать. Мерове слабо улыбнулся и покачал головой.

— Я открывал книги наугад, Гонтран. Это не было подстроено заранее.

— Вот как…

Некоторое время они молча ели, наслаждаясь лучами зимнего солнца, показавшегося из-за облаков. Потом Ле Бозон заговорил снова:

— Я тоже недавно был у одной прорицательницы. Некогда она предсказала совершенно точно день и даже час смерти вашего дяди Карибера. Мне она сказала, что король Хильперик преставится через год и королевство перейдет к вам.

— Это правда?

— Я говорил об этом с епископом, но он посмеялся надо мной. Не следует полагаться па пророчества дьявола, ибо он отец лжи— так он сказал. Но я все же в это верю.

Мерове вспомнил, как обменялись взглядами Ле Бозон и епископ, когда речь зашла о Божественном пророчестве. Значит, Гонтран не лгал — он действительно был у предсказательницы.

— А что еще она говорила?

— Ну, остальное было обо мне, — улыбнувшись, ответил Ле Бозон.

— Все равно скажите…

— Ну, если уж вам так хочется знать, она сказала, что в ближайшие пять лет я стану королевским военачальником. А на шестой год получу сан епископа в городе на левом берегу Луары.