Слезы луны

Почти всю ночь он думал о сложившейся ситуации. Это уже вошло у него в привычку и стоило ему многих бессонных часов. И в конце концов он пришел к выводу, что Джуд права. Пора сдвинуться с мертвой точки. Куда-нибудь. Куда, он еще не знал, но надеялся, что предстоящий разговор определит направление.

Стук молотка доносился из гардеробной в будущей детской. Шон вошел и вдруг, поддавшись порыву — странное дело: обычно он ничего не делал, не подумав хорошенько, — запер дверь и сунул ключ в карман. Теперь Бренна не сможет уйти, пока он не выскажется, хотя разъярится непременно.

— Джуд? Ты так быстро вернулась? Тогда взгляни на полочки и скажи, устраивают ли они тебя. — Бренна, стоявшая на третьей ступеньке стремянки, оглянулась через плечо и увидела Шона.

Он ждал потока проклятий, но Бренна посмотрела на него, как на пустое место, и вернулась к работе. Плохой знак.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Я работаю. У меня нет времени на болтовню.

— Мне очень нужно поговорить с тобой. — Шон вошел в просторный стенной шкаф, положил ладонь на ее бедро и чуть не отскочил, когда Бренна взглянула на него сверху вниз и поудобнее перехватила рукоять молотка. — Ты не могла бы отложить эту штуковину?

— Не могла бы.

Он не был трусом, однако мозги у него имелись, и он выдернул молоток из ее руки.

— У меня на голове шишка размером с мячик для гольфа. Я не хотел бы заработать еще одну. Всего несколько слов.

— А мне нечего тебе сказать, Шон, и, поскольку я дорожу нашей давней дружбой, пожалуйста, оставь меня в покое.

Шон запаниковал.

— Я хочу попросить у тебя прощения. Бренна отвернулась, вытащила рулетку.

Эта женщина пробуждает в нем самые дурные инстинкты, подумал он, хватая ее за бедра и стаскивая со стремянки. Бренна развернулась, и, хотя он ожидал удар, не стал уворачиваться, поскольку заметил в ее глазах слезы.

— Прости. — Паника слегка отступила и задержалась где-то в груди. — Не плачь. Я этого не вынесу.

— Я не плачу. — Пусть слезы выжгут глаза, но ни одну она не прольет перед ним. — Я просила оставить меня в покое. Ты не ушел, тогда уйду я.

Бренна решительно зашагала к двери, дернула ручку и вытаращила глаза.

— Ты запер дверь! — Она развернулась. — Ты совсем спятил?

— Я знаю тебя и понимал, что ты не захочешь меня выслушать. Но так тебе придется.

Бренна покосилась на ящик с инструментами, явно мысленно выбирая подходящее оружие. Несмотря на искренность своих извинений, Шон не был готов к колотым или резаным ранам и заслонил арсенал собственным телом.

— Ты сама сказала, что дорожишь нашей дружбой. Я тоже ею дорожу. Очень дорожу нашей дружбой и тобой, Бренна.

— И поэтому вчера вечером обращался со мной, как со шлюхой?

Ее сорвавшийся голос доконал его.

— Наверное, ты права, но я не привык видеть тебя такой, — уныло согласился Шоп.

— Какой — такой?

— Красивой. — Ее глаза округлились от изумления, и Шон бросился ковать железо, пока горячо. — Утонченной, женственной.

— Я ведь и есть женщина, Шон.

— Я знаю, но ты обычно не даешь себе труда подчеркнуть это.

Шон невольно расковырял старую рану, и Бренна ощетинилась.

— Интересно. Значит, если я могу вбить гвоздь или залатать трубу, я уже и не женщина? Значит если я накрасила губы и надела платье, сразу стала шлюхой?

— Нет. Я ничего такого не думаю. Я вел себя глупо, отвратительно. Мне очень жаль.

Бренна промолчала, ион занервничал. Сунул руки в карманы, вытащил. Пожалуй нужно довести дело до конца.

— Если честно, когда ты вышла я думал о тебе, о нас и разозлился, что ты вырядилась для другого. Я заревновал. Тогда я этого не понимал и даже, когда пришел в себя, не хотел этого признавать. Я никогда раньше не ревновал. Жуткое ощущение.

Бренна выслушала его признание спокойно, не делая попыток перебить.

— Пожалуй, — только и сказала она.

— Я подумал, что ты сделала это — надела платье, распустила волосы, накрасила губы, — чтобы расшевелить меня.

«Могла бы», — подумала Бренна и кивнула.

— Но мне это и в голову не пришло. У меня мозги иначе устроены. — Вслух произнесла она.

— Да, ты бесхитростная. Я знаю. — Шон шагнул к ней, она отступила. Он сделал еще один шаг. Она снопа отступила. — Бренна, почему ты отступаешь? Разве не ты сама все это затеяла?

— Я, конечно, но я передумала. И мне еще надо как следует поразмыслить. Пожалуйста, держись пока подальше, — попросила Бренна и снова занервничала, замстив блеск, появившийся в его глазах. — Мы дружим с самого детства, и я не хочу потерять эту часть своей жизни. Если бы, когда я заговорила о сексе, ты просто ухмыльнулся и сказал: «Отличная мысль, Бренна, пошли в постель», все обошлось бы. Мы оба получили бы удовольствие и расстались друзьями. Но мы упустили момент, и все осложнилось.

Шон преградил ей путь к отступлению: уперся ладонями в стену и не дал Бренне выскользнуть из-под его рук.

— Ты привыкла действовать импульсивно, а я долго думаю. Ты мчишься, я ползу.

Не только его руки удерживали ее на месте, но и гордость.

— Господи, Шон, ледник ползет быстрее тебя.