Слезы пустыни

В смятении я пошла прочь от базара. Араб открыто назвал африканца «черной собакой» и «черным рабом». Значит, он и меня назвал черной собакой и рабом — мы с тем африканцем были похожи и цветом, и чертами лица. Неужели разница в оттенках кожи дала арабу основание полагать, что он выше меня? Неужели более острые, точеные черты лица позволили ему считать себя моим хозяином?

Я была сбита с толку, разгневана, обижена и напугана. Я родилась такой. Я — это я, и меняться не собираюсь.

Вскоре страхи отца обрели конкретную форму в нашем собственном доме. Появилась новая телепрограмма под названием Фисах Харт эль Фидах — «Голос с Поля битвы мучеников»: ежедневная сводка новостей, в которой показывали жестокие кровавые бои на юге Судана. Увидев программу впервые, я пришла в ужас и спросила у бабули, о чем это. Бабуля, обожавшая бряцание оружия и шум битвы на экране, объяснила, что мусульмане борются с неверными и правильно делают.

Но всякий раз после этой программы меня мучили кошмары. Однажды мы с братьями и друзьями как завороженные, в ужасе смотрели «Голос с Поля битвы». Бабуля не отводила глаз от экрана, словно впитывая в себя сцены насилия и кровопролития. Но отец, подойдя к нам, понял, что мы смотрим, и в сердцах выключил телевизор.

Впервые в жизни я увидела, как он напустился на бабулю.

— Зачем ты позволяешь детям смотреть такие вещи? На всю эту злобу и жестокость! Ведь ты — старшая среди нас! Годы принесли тебе мудрость. Кому и знать, как не тебе!

И бабуля в кои-то веки не нашлась что ответить. Никогда отец так не говорил с ней.

— Как ты можешь гордиться этой войной? — спросил он. — Ты ничего об этом не знаешь! Ничего!

Это неправедная война, плохая война и нечестивая борьба.

— Но в телевизоре говорят, что это джихад, — пыталась возражать бабуля. — Воины Аллаха сражаются против неверных, против людей, у которых нет веры…

— Джихад? Джихад? Чушь собачья! — перебил ее отец. — Я скажу тебе, что это такое: это пропаганда, и насаждают ее те, кто украл власть в стране, — вот что это такое. Сплошное вранье, выдуманное кучей преступников, убийц и воров.

Возникла неловкая, смущенная тишина.

— Я тебе расскажу о твоих так называемых неверных, хочешь? — добавил отец. — Четыре миллиона из них бежали в лагеря беженцев, просто чтобы укрыться от храбрых «воинов Аллаха». В основном это женщины и дети. Очень многие из них — мусульмане. Ты убиваешь своих собратьев-мусульман, ты убиваешь женщин и детей, и ты называешь это джихадом?

Отец ущипнул себя за руку.

— И все эти «неверные» — такие же черные африканцы, как и мы. Так что думай, прежде чем забивать детские головы пропагандой, чушью и враньем.

Отец скрылся в сумерках. Бабуля на самом деле не разбиралась, что правильно или неправильно в этой войне: она просто наслаждалась картинами сражений. Я видела, как по лицу ее пробежала тень, затем она натянула на голову платок и молча пошла к своей хижине, и я впервые заметила, что бабуля постарела. Я знала, что она очень любит и уважает отца, и понимала, как сильно, должно быть, ее ранили его слова.

Но, конечно, отец был прав. И дела обстояли даже серьезнее, чем показывали по телевизору. Недавно правительственные агенты ходили по загавским деревням, вербуя молодых мужчин в этот так называемый джихад. Они выбирали легкую добычу: сирот, парней без образования и без работы. И именно из этой передачи, Фисах Харт эль Фидах,

семьи загава узнавали о гибели близких: тела «мучеников» выставляли напоказ перед камерами.

Заслышав, что кто-нибудь подумывает присоединиться к джихаду, отец пытался отговорить его. Большинство завербованных были простыми деревенскими парнями, и им промывали мозги в специальных тренировочных лагерях. Отец объяснял, что это плохая, нечестивая война, с которой мало кто вернется живым. Не будет никаких святых мучеников, нет никакой чести в том, чтобы погибнуть такой смертью. Для воина загава такой конец вряд ли был бы достойным. И что хуже всего — нас, черных африканских загава, натравливают на наших черных африканских братьев. Всё это — огромная несправедливость.

Отцу была ненавистна мысль, что храбрые воины загава могут попусту загубить свои жизни. Воины нужны были нам для следующей битвы. В глубине души отец знал, что она не за горами.

11

Мечта сбывается

Для того чтобы поступить в университет и выучиться на врача, я должна была получить как можно более высокие оценки в средней школе, иначе все мои предыдущие достижения остались бы втуне. Поэтому я заставила себя отрешиться от отцовских волнений и сосредоточилась на учебе. Если я пока не могу помочь сбыться мечтам отца в области политики, то, по крайней мере, могу осуществить его мечтания в отношении университета.