За полквартала до Дворца можно было угадать, что сегодня город празднует что-то грандиозное: торжественная музыка лилась из динамиков так настырно, что хотелось зажать уши и как можно быстрее уйти подальше от нахального источника парадной какофонии. Жанна никогда прежде не думала, хорош ли их Дворец Искусств или безобразен. Он просто был единственным, и все мало-мальски интересные события происходили именно в нём: детские новогодние утренники, концерты художественной самодеятельности, гастроли заезжих столичных звёзд и спектакли известных театров. Выпускной вечер начинался всё там же, и аттестаты им с Лилей вручали в громадном зале заседаний – он же концертный, он же театральный— с дурацкими тонкими фальшивыми колоннами вдоль стен и тяжёлой многофигурной лепниной на потолке. А теперь, в грохоте бравурных маршей, исполняемых странным тонкоголосым хором, сооружение из крашеного бетона показалось ей совсем нелепым и громоздким. Девушка поднялась по знакомой с детства широкой лестнице, протянула приглашение дежурившим на входе двум рослым молодцам и шагнула внутрь, нерешительно и неохотно. Внутри было ещё хуже, чем снаружи. В громадном холле, между неуклюжими скульптурами народных героев последних десятилетий красовались огромные, грубо размалёванные напольные вазы с охапками цветов всевозможных видов и расцветок. От пёстрых букетов рябило в глазах, от смешения одуряюще сильных запахов кружилась голова. Широкую главную лестницу застелили ковровой дорожкой нестерпимо алого цвета, перила задрапировали цветочными гирляндами, которые вовсе ни на что уж не были похожи и напоминали Жанне почему-то о похоронах. «Сколько цветов попусту извели», – подумала девушка и потрогала листочки гирлянды, надеясь обнаружить тонкий пластик. Или из чего там делают эту искусственную растительность? Яркая зелень и нежные лиловые цветы оказались настоящими.
– А вот и она явилась, наконец! – послышался знакомый голос откуда-то сверху.
Жанна подняла глаза и неожиданно упёрлась взглядом в широкое лицо немолодого мужчины. Под тяжёлым подбородком и короткой шеей красовался идеальный узел узкого галстука приятного медового цвета, впрочем, совсем неподходящего для узких галстуков, по мнению Жанны. Чуть пониже безупречного галстучного узла сверкала камешками булавка-зажим. Эта стародёжь упорно носит тугие галстуки на крахмальных белых рубашках, пристегивает их зажимами, наверное, ещё и запонки надевает. «Но бижутерия же несолидная штука», – подумала девушка и снова услышала голос подруги:
– Да на меня смотри, а не на Алексея Петровича!
Из-за левого плеча широколицего мужчины, наконец, показалась Лилина голова вся в светлых кудряшках и сверкающих заколках. «Алексей Петрович?… Петрович? Тот самый руководящий юбиляр? Тогда он наверняка в бриллиантах ходит вместо бижутерии… Но при чём тут Лилька?»
– Знакомьтесь, Алексей Петрович, моя лучшая подруга Жанна!
Это всё же Кузьмин, хотя быть такого не могло, чтобы Лилька с ним так фамильярничала? Или он вдруг оказался двоюродным братом её матери? Жанна растерянно пробормотала: «Очень приятно!» И слегка присела, словно у неё неожиданно свело обе ноги. На самом деле конечности были в порядке, просто это был светский поклон. Так ведь, наверное, положено в столь официальной атмосфере в этих высоких кругах.
– И я очень, очень рад познакомиться! – проговорил Алексей Кузьмин невыразительным тенорком, слишком хлипким для его могучего телосложения. – Прелестная у тебя подруга, Лилечка!
– У красивой девушки и подружки должны быть симпатичные, – немедленно нашлась Лиля и кокетливо повела плечиком, безупречная белизна и гладкость которого подчёркивалась ослепительной красотой голубого с серебристыми цветами вечернего платья. Светловолосая красавица прикрыла глаза длинными ресницами, искусно накрашенными качественной французской тушью. Жанне показалось, что под ресницами скрылся странный недобрый взгляд. Наверное, показалось. В такой дурацкой обстановке кому хочешь глупости привидятся.
– Уже в зал заседаний пора идти, там торжественную часть без нас не начинают, – весело сообщил Алексей Петрович и, подхватив обеих девушек под руки, довольно быстро и энергично потащил их вверх по лестнице.
Стены зрительного зала были густо завешены композициями из лент, пёстрых воздушных шаров и цветов, на этот раз явно искусственных: бархат, атлас, кружева – всё неправдоподобно ярких оттенков красного, синего и жёлтого.
– Только отведем Жанну к папе с мамой и пойдем на свои места, – скомандовала Лиля.
– Усадим твою подругу рядом с нами, там как раз осталось свободное место: Гурам Георгиевич не сможет подойти, у него внезапно заболел отец в Краснодаре. Так что я с удовольствием устроюсь между двумя юными красавицами.