Слишком много убийств

Она вскинула на него удивленные сине-зеленые глаза. Видно было, что в ней шла внутренняя борьба.

— Хорошо, капитан, — кивнула она со вздохом. — Простите меня. Да, я член правления. Дезмонд Скепс хотел, чтобы в нем был представитель из юридического отдела. Что до Гаса Первея, то наши встречи вовсе не регулярны, они ограничиваются светскими приемами, которые правление считает обязательными для посещения. Мистер Келли, как вам, вероятно, известно, здесь в связи с делом о шпионаже, хотя я и не понимаю, зачем вам это знать. У вас, капитан Дельмонико, просто ненасытное любопытство! Вы из тех пронырливых типов, которым невыносимо сознавать, что они еще не выведали все пикантные подробности обо всех на свете.

— Вы читаете у меня в душе! Ненасытное любопытство! Не в бровь, а в глаз, доктор Давенпорт. Что поделаешь, именно мое ненасытное любопытство позволяет мне раскрывать преступления.

— Губернатор предупреждал, что с вами будет непросто.

Кармайн отошел от окна, решив до конца расследования держать

шторы в доме завешенными. Слишком много скотов развелось.

— Увидимся завтра, мэм, — сказал он и вышел, оставив жертву подозрений стоять у письменного стола, плотно сжимая пухлые губы.

Несгораемый шкаф содержал сведения по всем тем разработкам, которые, как знал или подозревал Дезмонд Скепс, были украдены и переданы коммунистам.

Делия, имевшая такой же допуск к государственным секретам, как сам Кармайн, с головой зарылась в бумаги. Кармайн присоединился к ней в четыре часа пополудни; к этому времени она уже разобрала два верхних ящика, посвященных несомненным кражам.

— Бог мой! — воскликнул он. — У Дядюшки Сэма остались хоть какие-нибудь секреты?

— Выше голову, Кармайн, все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Эти документы касаются восьми независимых разработок: от ракетного регулятора подачи топлива до орудийного прицела. Кроме них, два усовершенствования штуковины под названием ПВРД, еще одна ракетная деталь, чертежи экспериментальной авиационной пушки, новый атмосферный анализатор, сталь нового состава, похоже, еще толком не испытанная. Ничего хорошего, но я ожидала худшего. Скепс засовывал в ящики все, что имеет хоть какое-то отношение к делу, включая письма и служебные записки. Думаю, он сам собирался все разобрать и проанализировать, а может быть, уже сделал это, если его убийство связано со шпионажем.

— В том-то и вопрос, связано или нет. А что в нижних ящиках?

— То, что внушало Скепсу большие опасения, чем подтвержденные кражи, — все разработки, пущенные в производство за последние десять лет.

Кармайн присвистнул:

— Тут есть чего испугаться! Если Скепс прав, это значит, Улисс действует внутри «Корнукопии» уже десять лет.

Делия бухнулась на стул с колесиками, отчего тот покатил по кабинету, да так резво, что Кармайн бросился на помощь своей секретарше. Оба рассмеялись, но быстро посерьезнели снова.

— Если в ФБР об этом еще не знают, то узнают, как только откроют нижние ящики. Кражи были у каждой фирмы, связанной с обороной, — сказала Делия.

— Черт подери, только шпиона нам не хватало! Меня так и подмывает сказать себе, что вся история с Улиссом совсем из другой оперы — точнее, она сама на целую оперу тянет, — но пока нельзя: в убийстве Скепса слишком много неясностей. Такое чувство, Делия, будто я увяз по горло в зыбучем песке.

— Кажется, на съемках фильмов роль зыбучего песка выполняет наполненная водой ванна с плавающими по поверхности опилками, — сказала Делия, заядлая киношница. — Может, тут похожий случай?

— Если это ванна, то чересчур глубокая — я не чувствую дна.

— Ну и что? Просто плыви, Кармайн, а опилки выплевывай.

— Как ты права! Кто эксперт по шпионам, я или Келли? Я буду искать убийцу, а если он окажется еще и шпионом, мне же достанутся все сливки. — Он усмехнулся. — Или опилки.

* * *

В начале восьмого Кармайн вошел в прихожую, ожидая услышать звуки веселья, которое неизменно приносил к ним в дом Майрон Мендель Мандельбаум. Вместо этого Кармайна встретила тишина В маленькой гостиной, где семья обычно собиралась перед ужином капитан увидел трех из пяти самых дорогих для него людей, которые сидели в полном молчании. Дездемона была мрачнее тучи, по щекам Софии катились слезы, а на лице Майрона отражалась смесь раздражения и муки.

— Кармайн, скажи им, что мне вовсе не нравится их мучить! — вскочив, закричал Майрон.

— Я бы с удовольствием, если бы знал, о чем речь.

— Папа, он уезжает! — с новым всхлипом произнесла София.

— Уезжает? — удивился Кармайн. — Ты ведь только приехал, Майрон!

— Он не из Холломена уезжает, — пояснила Дездемона, наливая Кармайну выпить. — Он переезжает в отель «Кливленд».

— Это шутка?

— Нет, Кармайн, я не шучу. Мне необходимо видеться с Эрикой, я хочу, чтобы она могла свободно ко мне приходить. Я понимаю, почему мне нельзя пригласить ее к тебе домой, правда, понимаю. Да, я очень люблю Софию, но я приехал сюда не из-за нее, а ради Эрики, у которой сейчас трудное время… — Майрон говорил запинаясь, наконец, замолчал совсем и беспомощно уставился на Кармайна.