Слишком много женщин

На следующее утро, в четверг, обстановка в отделе фондов для меня совершенно изменилась. Где бы я ни появлялся, я мог видеть, чувствовать и даже ощущать на вкус эту перемену. В среду утром меня еще воспринимали как мужчину, которого надо было оценить, и чужака, от которого можно было ожидать, что он станет рассматривать милых пташек просто как сотрудниц. Утром же в четверг я был уже детективом, выслеживающим убийцу. Так все думали и все демонстрировали это. Не знаю, плел ли Керр Нейлор новую интригу или просто просочилась информация, но то, как меня встречали, куда бы я ни заходил, не оставляло никаких сомнений на этот счет.

Крошки табака в папке оставались непотревоженными. Особого разочарования я не испытал, поскольку у меня не было веских оснований предполагать, что кто-то в компании занимался стукачеством, и я оставил свои ловушки в неприкосновенности. В десять часов я позвонил Джасперу Пайну и рассказал ему об эпизоде с мистером и миссис Гарольд Энтони.

Я также сказал:

– Ваша жена вчера ночью приходила к нам.

– Я знаю, – ответил он, и больше мы этого не касались. Нетрудно было догадаться, что, с его точки зрения, ему не было смысла интересоваться тем, что она сказала нам, потому что она уже сообщила ему все подробности. Когда я информировал его, что весь отдел явно разглядел во мне ищейку, он с раздражением сказал, что в этом случае я могу вести себя соответствующим образом, и разрешил действовать по моему усмотрению.

Первое, что я сделал, удрав с работы, это поехал к Лону Коэну в «Газетт», предварительно позвонив ему. Меня занимал вопрос о том, что думал Пайн о нежных взаимоотношениях своей жены с ее баловнями, и в частности с Муром. Переговорив с Лоном и парой репортеров, я ушел удовлетворенным, ибо получил те сведения, которые мне были нужны. Либо Пайн уже давно руководствовался философией, что привычки жены не касаются мужа, и действительно плюнул на все, а миссис Пайн потеряла всякий интерес к Муру уже в начале 1946 года и разве что позаботилась, чтобы у него была работа, либо ребята из «Газетт» жили в мире фантазии, что было маловероятно.

Я угостил их ленчем в «Пьетро» и затем вернулся на Уильям-стрит.

В своем кабинете я не обнаружил никакой корреспонденции, никаких писем от Вульфа, или Пайна, или даже Керра Нейлора, а ящик шкафа оставался нетронутым. Меня по-прежнему ничто не связывало, и я мог действовать, руководствуясь собственными планами. Комната мисс Ливси находилась напротив моей, что, по-моему, было совсем неплохо.

Дверь к ней была открыта, и она что-то печатала. Я вошел, прикрыв за собой дверь, сел в кресло возле письменного стола и спросил:

– Что вы думаете про Розу Бендини?

– Господи, что вы сделали со своим лицом? – ответила она вопросом. Ее взгляд не отрывался от моей физиономии.

– Вы, наверное, решили, что мы поменяли тему, – сказал я, – но на самом деле это не так. Тут есть связь. Это муж Розы так меня разукрасил. Что вы о ней думаете, если выразить это десятью тысячами слов?

– Болит?

– Давайте, давайте. Становитесь сладкой и женственной, а сами еще даже и не начали забывать этого Мура. Не притворяйтесь!

Она едва заметно покраснела – очень слабо, но я успел заметить.

– Я не вру, – возразила она. – Если вы не чувствуете, посмотрите на себя в зеркало и увидите. А что насчет Розы Бендини?

Я ухмыльнулся.

– Стало быть, вы сами меня спрашиваете? Прекрасно. Она называла Мура Уалли. Она говорит, что он никогда не имел ни малейшего намерения жениться на вас, и что вы с ума сошли – это дословно, что она сказала, – когда узнали, что он продолжает видеться с ней, и что вы так и не пришли в себя. Разрешите добавить, что я не верю этому, потому что если бы вы так и не пришли в себя, вы были бы сейчас сумасшедшей, а по этому вопросу я голосую отрицательно.

Краска сошла с ее лица. Она продолжала сидеть в рабочей позе за машинкой, ее пальцы лежали на клавишах машинки. У нее был такой вид, будто я заскочил просто ее поприветствовать и вот-вот должен был уходить, но корпусом и головой она повернулась ко мне и смотрела прямо мне в глаза. Тон ее голоса соответствовал выражению глаз.

– Вам следовало посоветоваться со мной, прежде чем отбирать кандидатов для сбора слухов, но, судя по всему, в этом уже нет необходимости, потому что, если бы вы обратились ко мне, Роза заняла бы одно из первых мест, а вы нашли ее сами. Когда вы найдете остальных, пожалуйста, не говорите мне о них, у меня много работы. – Тело ее вновь приняло рабочую позу, она посмотрела на бумагу в машинке, а затем на свой блокнот, и ее пальцы застучали по клавишам.

Я приготовил несколько возражений, например, что не я нашел Розу, а она меня, но, для того чтобы перекричать страшный грохот машинки, потребовалось бы напрячь легкие, а я решил их пожалеть и поэтому ушел.