Слишком много женщин

Я шла по улице и клялась себе сделать важное дело. Прийти и сделать. Сегодня тот самый день, когда я больше не хотела вранья.

В кармане у меня лежала записка – это мой пропуск, это их пропуск. Лешка сегодня написал и прислал. Он думал, что мне, а на самом деле и им тоже.

Эльза Викторовна сказала, что важно делать важное и что это может менять жизнь. Эльза в этот момент была похожа на бога, громыхнула – делать важное! Ого-го! И я сразу поверила и стала думать, что важное мне бы хотелось сделать.

На перемене Лешка сунул записку в карман. Он меня любит. Я прочла и оглянулась. Лешка смотрел на входную дверь. Это он просто со стыда отвернулся. Я обрадовалась. Значит, правда любит. Стало так хорошо. Мне стало очень хорошо. Я его тоже люблю, хотя для «люблю» все-таки еще рано, какая любовь в 12 лет, вот окончу школу, поступлю в институт и курсе на третьем можно.

До дома от школы 152 шагов, а раньше было 176. Я выросла, у меня теперь длинные ноги, как у мамы. Первые 65 шагов вдоль школы и забора, потом площадка, где маленькие играют. Меня раньше там мама встречала или тетя Вера иногда. Они боялись, что я пропаду. Потом тридцать шагов вдоль «Магнита», он справа, а слева футбольная площадка. Потом спускаюсь по ступенькам.

* * *

Страшно. Хорошо, что записка есть и там написано, там самое главное написано. Я не буду про себя, я про них скажу. Я про себя все знаю, я хочу про них, и чтобы они уже мне не врали никогда.

«Остаточек», как говорит мама, 20 шагов вдоль дома. У нас очень длинный дом, но подъезд крайний, поэтому шагов мало.

Консьержки нет. Сама открою. Лифт на 16-м этаже, ждать теперь. Иду пешком на пятый этаж. Открываю, кот чуть не выбежал, еле ногу подставила.

– Мама, мне надо поговорить, – лучше сразу, чтобы не затягивать и не откладывать. Мне же важно.

Во мне смелость, она раздувает легкие, а потом – через шею – мозги. Я ее даже в пятках чувствую.

Мама только что полы вымыла, слила воду в унитаз. Значит, нервничает. Она всегда полы моет, когда нервничает. Может, не надо сейчас говорить?

– Мама, вот!

Я протянула записку, и смелость немного сжалась, ушла из пяток.

– Ой, батюшки, дожили, кто написал? – спрашивает радостно мама.

– Лешка.

– И когда поженитесь?

– А вы когда? – мне кажется, я вбегаю в горящий дом.

– В смысле?

– Ты, мама, когда ты женишься на тете Вере? – потолочные балки начинают полыхать с невообразимой силой. Гудит ветер, сейчас эта конструкция сгорит вместе со мной.

– Мы? Ты сдурела, ты что такое говоришь? – мама бледнеет. Ну, ее можно понять. Она же думает, что я маленькая, ничего не вижу и не понимаю.

– Вы! Врать не надо. Тетя Вера тебя любит, а ты – ее. Видишь, меня Лешка любит, я его тоже люблю, я знаю. Точка. Теперь женитесь! А то я тоже за Лешку не выйду и стану, как ты!

В этот момент вошла тетя Вера, Вера Николаевна, Веруша – ее так мама называет, когда я не слышу типа. Мама открывает рот и машет руками. Тетя Вера ничего не понимает, она принесла котлеты. Мама готовить не любит, поэтому тетя Вера, когда заходит, нам готовит.

– Тетя Вера, вы выйдете замуж за мою маму?

– Не смей такое говорить, я не собираюсь жениться на Вере. Она женщина, я еще не сошла с ума, я ищу мужчину, – заорала мама дурным голосом.

– Ты врешь, – только это я смогла сказать и убежала.

Я, когда убегаю, то сама с собой разговариваю. Это совсем-совсем вранье, мама не ищет мужчину. Она их не любит, я же вижу. Она плачет, что не любит, и хочет любить, и никак. Она из-за меня хотела, но толком не смогла. А потом появилась Вера и осталась. У тети Веры сын – Вова. Он мне почти брат. Только он был маленький, но сейчас уже подрос, я даже с ним разговариваю. А когда он пойдет в школу, то будет совсем взрослым, и можно будет дружить по-настоящему.

Я дошла до парка, больше некуда. Как я теперь вернусь? А вдруг я ошиблась. А может, не надо было эту важную вещь делать, может, что-то другое надо было. Но я же нормальная, я Лешку люблю, и он меня, и они любят, пусть все по-честному будет.

Мама и рак

Я родилась в 1979 году, и мое детство прошло под фильмы о войне и пионерах-героях, а еще там было много серых треугольничков. Письма с фронта или похоронки.