Сломанная стрела

Тэлия выскользнула обратно на лестницу так же бесшумно, как и пришла, и стала спускаться вниз.

Холл этажом ниже был хорошо освещен, и Тэлия боялась выходить в него; ее страх удвоился, когда она ощутила присутствие людей Анкара, расставленных вдоль него, вероятно, для того, чтобы позаботиться о любых опоздавших. Полупарализованная от ужаса, она прижалась к двери и попыталась думать. Есть ли другой выход отсюда?

Тут ей вспомнились комнаты, предназначенные для приемов и тому подобных мероприятий меньшего размаха; они находились на втором этаже и смотрели на внешний двор. У многих имелись балконы, а заодно и окна и двери, открывающиеся на эти балконы. С колотящимся сердцем Тэлия уже во второй раз поднялась по лестнице, обострив свое чувство эмпатии до предела.

Она двигалась вдоль стены — между стеной и затхлыми драпировками, ее украшавшими — пока не добралась до двери в одну из таких комнат. По счастью, она оказалась пустой и незапертой; внутри не горело ни единой свечи. Тэлия выползла из-за драпировки, не обращая внимания на пыль, от которой свербело в носу и чесались глаза, и юркнула за дверь.

Ее встретил лишь слабый отблеск пламени факелов и света луны из окна, но его хватило, чтобы Тэлия увидела, что комната с полированным деревянным полом совершенно пуста, в ней нет даже мебели. Тэлия пошла вдоль стены, жалея уходящего времени, но не желая, чтобы кто-нибудь, проходящий через дверь холла, увидел ее силуэт на фоне окна.

Дверь на балкон оказалась заперта, но изнутри. Тэлия поняла это после полного паники мгновения борьбы с нею. Щеколда была тугой, но в конце концов поддалась. Тэлия отворила дверь и шагнула на балкон, пригибаясь, чтобы ее закрывали перила. Быстрый осмотр двора показал, что здесь нет посторонних глаз; Тэлия перелезла через перила и уже собиралась спрыгнуть вниз, когда началась резня.

При том, как были напряжены все ее чувства, связанные с эмпатией, ощущение едва не убило и ее вместе с другими. Тэлия почувствовала смерть десятков людей собственным телом; руки, державшиеся за поручень, разжались, и она полетела вниз, на булыжники двора. Потрясение, боль и страх выбили из нее все прочие мысли, она не могла пошевелиться, даже чтобы спастись. Она падала — и не могла думать, не могла двигаться, не могла ничего, только реагировать на агонию, ужас… и мучительное чувство вины телохранителей Алессандара, увидевших его пригвожденным к трону десятками арбалетных стрел прежде, чем погибнуть самим…

Но Альберих предвидел день, когда может случиться что-то подобное; он натаскивал Тэлию так, чтобы некоторые реакции стали инстинктивными. Хотя ее сознание оказалось беспомощным перед натиском кошмарных эмоций и сцен, ее тело действовало…

Тэлия сгруппировалась в полете, свернулась в комок, упала на ноги и превратила удар в кувырок, в результате чего растянулась на мостовой, заработав несколько синяков, но в остальном невредимая.

Морщась от боли, она с трудом поднялась на ноги и поплелась ко входу в конюшню, пытаясь водрузить на место щиты и заблокироваться от муки умирающих.

Казалось, на каждый спотыкающийся шаг уходила вечность, и все же она не успела пройти и полдюжины, когда услышала удары копыт о брусчатку и увидела несущийся к ней белый силуэт.

Это был Ролан — без седла. Он миновал ее, не останавливаясь, зная, что она не сможет вспрыгнуть на него на ходу. По пятам за Роланом несся Тантрис с Крисом на спине, который свесился набок, вцепившись одной рукой в гриву, а второй тянулся к Тэлии, стискивая ногами бока Спутника с такой силой, что Тэлия почти почувствовала боль в мышцах. Когда Тантрис со своим всадником проносились мимо, Тэлия подпрыгнула и ухватилась за руку Криса; тот втащил ее на спину Спутника перед собой. Тантрису пришлось немного замедлить ход, и Ролан обогнал их, но останавливаться им не пришлось.

Однако оставалось миновать одно последнее препятствие — узкий проход между внутренней и внешней стеной, который вел к решетке и наружным воротам. А Тэлии удалось снова заблокироваться — поэтому ничто не предупредило их о том, что на стенах есть люди.

Они влетели прямиком в тучу стрел.

Спустя несколько секунд все было кончено. Плечо Тэлии пронзило огнем — и в тот же миг Тантрис завизжал от муки, пошатнулся и рухнул на землю. Тэлию швырнуло вперед, и она врезалась в землю, оглушенная; древко стрелы от удара сломалось, наконечник вошел еще глубже. Но гораздо мучительнее ее собственной боли была та, что испытывал Крис.

Ролан замедлил свой сумасшедший галоп — лучники позволили лошади без седока проскочить. В мозгу Тэлии, кроме мучительной боли, жила единственная мысль — что хоть один из них должен уйти.

— Ролан, лети! — закричала она — голосом, сердцем, всем своим существом.

Он больше не колебался: пронесся сквозь ворота в тот самый миг, когда решетка с грохотом упала, едва не задев его, так что Тэлия почувствовала острую боль и волну страха Спутника, когда оказались выдранными несколько волос из его хвоста.