Сломанное отражение (СИ)

Треск ребер заложил уши. Он звучал невероятно громко, будто группа лесорубов беспощадно обрушивала топоры на сухие стволы деревьев. Сердце стучало, разгоняя кровь по венам, в то время как из гортани доносился стон. Сигюн ужаснулась, что слышала не свой голос, а чужие крики — крики десятков, сотен душ, тянущих руки из открытой раны. Они пытались вырваться из нее, будто она была сосудом, тюрьмой из крови и плоти, в которую ей довелось заточить их.

Боль в груди стучала по костям, даже когда девушка освободилась от сна. Распахнув глаза, она едва могла пошевелиться из-за обездвиживающей силы страха. Ночные кошмары приходили все чаще, сюжеты их менялись, но постоянным оставалось одно — грудь горела огнем, а над головой кружили чьи-то голоса, из которых лишь единственный вселял в нее непомерный ужас.

Присев на кровати, Сигюн спрятала лицо в руках и шумно выдохнула. Из приоткрытого окна задувал легкий ветер, беззвучно колышущий шторы. Ночь возымела полные права над землями Асгарда, окутав его тишиной и темнотой, но девушка уже не хотела спать. Не могла.

Будучи одиночкой, оставленная сестрой и матерью, она знала лишь единственных советчиков. Она прибегала к их наставлениям с крайней осторожностью и редкостью, поскольку сила, которой обладали они, во многом превосходила могущество Одина.

Норны — могущественные сущности, плетущие цепочки судеб живых существ, смотрели далеко сквозь время и пространство. Путь к ним лежал неблизкий, через дремучий лес, в глубине которого существовала пещера, где пересекались миры Асгарда и Мидгарда.

Сестры не любили незваных гостей, поэтому за редким исключением появлялись перед путниками и богами, желающими узнать свою судьбу или просить совет. Так что Сигюн не любила признавать, что она вовсе не та, кого великие норны принимали с радостью. Они никогда ей не показывались, хотя девушка ощущала из присутствие — они наблюдали, наблюдали за каждым, кто осмеливался входить в пещеру к священным потокам времени.

Скакать в ночи — дело не из приятных. Сигюн не любила конную езду, однако не видела иного выхода, чтобы добраться к пещере к рассвету. Ветер бил в лицо, спутывая тонкие светлые волосы, вздымая легкие юбки, отчего издалека девушка более напоминала бледный призрак, а не наездника. Вперед, по неосвещенным луговым тропам, ее гнало не любопытство, а страх, и чем ближе становился темный лес, тем сильнее росло беспокойство.

Как и в предыдущий раз, лошадь отказывалась продолжать дорогу под склонившимися кронами дремучих дебрей. Животное ржало и упрямо мотало головой. Девушка разделяла его опасения; света, что лился от города, хватало, чтобы хоть немного оценить масштабы лежащей впереди чащи.

— Идем. Тебе нечего бояться.

Лошадь недовольно фыркнула, но перестала топтаться на месте. Теплым словом Сигюн удалось подавить страх животного, поэтому до скал ей не пришлось идти пешком по тропе, за пределы которой ступать было крайне опасно даже для богини.

Кикиморы, оборотни, утопцы, призраки — для кого только не стал тюрьмой этот лес. Норны не спроста окружили себя опасными тварями, служившими отличной защитой от нежеланных гостей. Используя световую сферу, девушка освещала лошади дорогу и не уставала оглядываться по сторонам, наблюдая мелькающие между деревьев силуэты призраков, чьи-то когтистые лапы и горящие глаза. Ее сила стала для нее превосходным оберегом — взывая к душам существ, прячущихся в тенях, она тушила их жестокость и желания. Грубость подобного подхода обратилась превосходной практикой, однако с людьми — и уж тем более богами — такой трюк не пройдет. Они либо моментально заметят манипуляцию и начнут сопротивляться, либо неаккуратное вмешательство могло повредить душу. И из грозного воина получится плачущая истеричка.

Священные источники лежали глубоко под горой, к которым Сигюн пробиралась по коридорам пещер, изодрав и испачкав полы платья. Она едва ощущала присутствие норн, поскольку их энергию перебивал поток, струящийся по Иггдрасилю, у корней которых Сигюн и обнаружила чашу Скульд — будущее.

На огромном куполе пещеры играли яркие блики, отражающиеся от темно-синего озера, над поверхностью которого парила легкая дымка.

— Будущее туманно, верно?

Подойдя к краям водоема, Сигюн испытала неожиданный приступ страха. Для нее путь к источникам судеб, в отличие от многих других богов и воителей, был лишь утомительной прогулкой. Она читала чужие судьбы, словно заглядывая в интимные дневники, и не тревожилась о себе до нынешнего момента. Ведь никогда еще блондинка не рисковала дотрагиваться до вод Скульд.

Сев на колени, Сигюн робко протянула руку вперед, дотронувшись до вихрей тумана.

— Ай!

Отдернув руку, словно пальцев коснулись языки пламени, девушка сжала кулак и притянула его к груди, в которой бешено заколотилось сердце.

— Что за чертовщина?..

Никогда прежде воды не обжигали, словно кипяток, причем Сигюн даже не коснулась воды, что не могло не беспокоить.

— Уйди… — Разнесся по пещере шепот, девичий голос, вынудивший богиню обернуться. — Воды будущего опасны.