Сломанные побеги

— Не его стиль. Тут вот что интересно, Жека. Дамочка, сидевшая рядом с Акишиным в зале, исчезла. Ее больше никто не видел. На похоронах ее не было. Ты и я снимали похороны видеокамерой с разных ракурсов. Десять раз просматривали пленки. И вот фотографии, напечатанные в журнале.

Настя перевернула журнал и ткнула в снимки пальцем.

— Вот она склонилась над гробом и целует Акишина в лоб. С.гробом прощались все, но никто покойника не целовал.

— Точно, точно.

— Смотри внимательно, Женечка. Фон разный. Эту фотографию могли сделать не на кладбище, а в морге без свидетелей. Вопрос второй. Кто ее делал, и как она оказалась в руках Новоселовой, а потом на страницах солидного журнала. И везде Новоселова задает вопрос: «Кто эта прекрасная незнакомка?» Ну если ты ее фотографируешь на похоронах, то подойди и спроси. Я так и сделала бы. Извините, я старая знакомая усопшего, но вас вижу в первый раз. Спасибо, что пришли, давайте познакомимся. Ничего подобного. Она ребусы сочиняет. Фотографирует помойку, а потом задает вопрос читателю: «Догадайтесь, где она находится?»

— Кстати. Новоселовой на похоронах тоже не было. Статьи она пишет вслепую, а снимки ей приносят фотографы, — предположил Метелкин.

— Где они взяли фотографию с поцелуем? Не окажется ли потом, что эта прекрасная незнакомка и есть дочь покойного композитора. Не готовит ли Новоселова нам бомбу?

— Вот это в ее стиле, — подтвердил Метелкин. — Так она и делает. Но после ее статей всегда появляются жертвы. А какие здесь могут быть жертвы?

— Тот же прием с точностью до наоборот. Сначала жертвы, потом разоблачения.

— Ты слишком хорошо о ней думаешь. Язык у бабы острый, резкости и смелости хватает, ситуацию чувствует, но интриги плести не может. Идея, что пришла тебе в голову, — гениальное решение. Ты даже сама этого не поняла. Случайно с языка соскользнуло.

— В чем же гениальность?

— Гениальность, как считал один из великих, это внезапное проникновение в истину. Обрати внимание, внезапное. Эврика! Открытие.

— В таком случае, Жека, ты сам сделал открытие. Теперь мне понятно, зачем ей нужен Слепцов. Из ее идей он плетет интриги, и они их претворяют в жизнь. Петелька, крючочек, петелька, крючочек и вяжется самобытный рисунок, способный удивлять и даже поражать.

— Ну, рисунка мы пока никакого не видели. Лишь наброски, похожие на паутину. Но при таком альянсе может что-то получиться. Теоретики спутались с террористами и в семнадцатом грянула революция. Масштабы в нашем случае не те, по порохом запахло.

— Будем ждать. Скоро грохнет. Знать бы, где…

10.

Везунчикам должно везти. Старый нумизмат оказался порядочным человеком и сказал Слепцову так:

— Три империала весят чуть больше троицкой унции. Сегодня троицкая унция золота на рынке стоит около семисот долларов. Готов заплатить вам полторы тысячи за три монеты с портретом Николашки, так как это не только чистое золото, но и раритет, сохранившийся в идеальном состоянии.

Слепцов не умел торговаться. Обманывают его или нет, он не знал. Обычно верил людям, если они ему нравились. И потом, что такое три монеты, когда его запас составлял пять тысяч империалов плюс три каких-то ограненных булыжника и горсть бриллиантов.

Писатель получил деньги и ушел в запой. Лене он не звонил, и она ему не звонила. Впрочем, он никого не хотел видеть кроме себя любимого в зеркале с зубной щеткой в руках.

Однажды вечером тоска его так заела, что он отправился в знакомый бар. Полина готова выслушать его за ночной тариф и даже пару раз поддакнуть ему в нужном месте. Без привычного занудства жизнь слишком пресная. Надо погундеть, всех раскритиковать и назвать своими именами.

Помогало. Сразу становилось легче, будто камень вывалился из-за пазухи.

В баре его встретила знакомая толстуха.

— Привет, красавчик. Редко ты о нас вспоминаешь. Странно. Ребята твоего типа обычно втягиваются в процесс, потом за уши не оттащишь. Согласись, ведь только с нашими девочками можно не стесняться и расслабиться полностью, не думая о последствиях.

— Мне нужна Полина.

— Бог ты мой, и не тебе одному. У нее третий день отгулы. Мамашка померла. Сам понимаешь.

— У нее умерла мать? Как же она теперь с ребенком одна?

Женщина помолчала, даже жвачку прекратила жевать.

— Это кто тебе про ребенка рассказал?

Сутенерша треснула себя ладонями по толстым ляжкам и рассмеялась. Гоготала долго, показывая золотые коронки.

— Ну, фантазерка! Во дает!

— Она мне ничего не говорила.

— Брось, мужик. Полинка потомственная шлюха. Ее мамаша когда-то была тоже при делах, пока ей рожу не расписали пером злобные таганцы. Полинку она сама на панель привела, когда соплюшке четырнадцать исполнилось. Последние годы Манька совсем опустилась. С бомжами по подвалам жила, вот теперь подохла. Отмучилась. Через пару дней Полинка вернется. Здесь ее жизнь. А денег у нее хватает. Девочки любят свою работу. Другой им и не надо. Никаких детей у нее нет и не было, а денег хватало.

— Значит, и университет она не заканчивала? Толстуха опять рассмеялась.