Сломанный мир

– Но в вашей стране другое отношение к военному сословию, ведь так? – примирительно сказал Юкинари.

Гэрэл промолчал. Грустно? Да, наверное. Вряд ли кто-то идет в армию от хорошей жизни, даже если в твоей стране служба считается почетным занятием.

– Вы хорошо говорите, – похвалил его император, словно не замечая нахмуренного лица собеседника. – Иногда, правда, выговариваете слова чересчур правильно – знаете, слишком чеканите. Я давно ни с кем не говорил на юйгуйском, мне очень приятно снова его слышать.

– Странно, что вы с теплом говорите о Стране Черепахи; ваши страны так долго воевали, что вы скорее должны ненавидеть ее…

Юкинари слегка нахмурился, коснулся рукой виска, подыскивая подходящий ответ, но ответил с неожиданной откровенностью:

– Мне непросто ненавидеть ее – она во всем лучше Рюкоку. В Стране Черепахи я рос почти как пленник и, помню, в детстве часто тосковал по Рюкоку, воображаемому дому, которого никогда не видел. Но когда я наконец приехал сюда, мне не понравилось то, что я увидел – меня уже превратили в юйгуйца… Я иногда думаю: что будет, если Юйгуй снова захочет подчинить мою страну и начнется война? У меня сердце юйгуйца, но вышло так, что моя страна – Рюкоку. Мне никогда снова не стать цельным. Я часто завидую тем, кто искренне привязан к своей стране. У человека есть потребность считать себя частью чего-то большего…

Он будто подслушал мысли Гэрэла – тот ведь несколько минут назад думал о том же самом.

– Эта привязанность к родине – просто самообман, – ответил Гэрэл, может, немного грубо. – Чаще всего люди, громче всех кричащие о любви к своей стране, просто не видели ничего кроме своего села – и не хотят видеть. Тот факт, что кто-то родился в той же стране, что и ты, ровным счетом ничего не значит. Важно только, что у человека в голове и в сердце.

– Но каждый ли может похвастаться, что у него там что-то есть? И даже если голова и сердце действительно не пусты, не у каждого достаточно дерзости, чтобы ставить себя выше других и выше страны, где ему выпало родиться.

Ему удалось слегка смутить Гэрэла.

– Простите, я вовсе не имел в виду…

Император улыбнулся.

– Ничего. Вы очень категоричны, но мне не хватало такого собеседника, как вы. У меня при дворе прямота не в чести.

Он мог сказать это просто из вежливости, но Гэрэл подумал, что в его словах наверняка есть доля правды: дворец императора в Рюкоку – средоточие этикета, нарушить который немыслимо, и придворным приходится продумывать каждое свое слово, каждый жест. Учитывая, что Рюкоку долго находился почти что в изоляции от других стран – не считая Юйгуя, – императору, вероятно, нечасто случалось вот так запросто с глазу на глаз беседовать с варварами, которые прямо говорят то, что думают, и задают неудобные вопросы.

– Должно быть, вас забавляет эта беседа.

– Я очень рад ей. Честно говоря, мало кто осмеливается заговорить со мной без причины. Я пытаюсь это изменить, но… перемены требуют времени. Привести в порядок экономику и армию – сущий пустяк по сравнению с тем, как трудно поменять привычки людей.

– Да, кажется, большая часть обитателей дворца боится даже взглянуть на ваше лицо.

– Так и есть. А вторая часть мечтает меня убить.

Юкинари снова улыбнулся той самой своей неуверенной улыбкой – зимнее солнце, – но Гэрэл подумал, что сказанное им не очень похоже на шутку.

– Шутка должна быть смешной, а это совсем не забавно, – заметил он.

Император пожал плечами.

– Я надеялся, уж вы-то оцените. Люди, которые стоят у власти, обычно знают, что придворная жизнь только со стороны выглядит красиво. – Он продолжал говорить шутливо, но видно было, он сам недоволен, что разговор принял такой поворот.

Верно, в Чхонджу точно так же интриговали и ненавидели – дворец Токхына был тем еще змеиным гнездом. Это всего лишь естественно: власть не дается без борьбы, слабый у власти не удержится. Он, что ли, жалуется на свою участь?

И Гэрэл резковато сказал:

– Такова природа власти: за неё приходится расплачиваться одиночеством. Или вы пытаетесь сказать, что не хотели стать императором?

– Я – старший… теперь уже – единственный сын своего отца. Трон – это не то, от чего можно отказаться, – уклончиво ответил Юкинари. – Всё, что я могу – это стараться быть достойным правителем, чтобы хотя бы занимать этот трон не напрасно.

– И все же если бы вам дали выбор…

– Думаю, каждый занимает именно то место, которое назначено ему богами. – И чуть тише Юкинари добавил: – Хотя в минуты слабости я думаю, что предпочел бы родиться простым горожанином.

Гэрэл не сдержал смешок:

– Вряд ли вы даже приблизительно представляете себе жизнь простых людей.

Юкинари помолчал, затем как будто невпопад сказал:

– Вам когда-нибудь приходилось носить тяжести?

– Бывало, – ответил Гэрэл, недоумевая: что он хочет сказать?