Слоны умеют помнить

– Было еще одно дело, когда вам пришлось заглянуть в прошлое, – напомнил Спенс. – Девочка, которая заявила на вечеринке, что однажды видела убийство.

– Да, – подтвердил Пуаро. – Снова пришлось, так сказать, делать шаг назад вместо шага вперед.

– А девочка в самом деле видела убийство?

– Нет, – ответил Пуаро, – его видела другая девочка[12]. Форель просто великолепна, – добавил он.

– Здесь отличные рыбные блюда, – сказал суперинтендент Спенс, подливая соус.

В последующие три минуты они молча наслаждались пищей.

– Когда Спенс спросил у меня, – заговорил суперинтендент Гэрроуэй, – помню ли я что-нибудь о деле Рэвенскрофтов, я был одновременно заинтригован и доволен.

– Значит, вы его не забыли?

– Такое дело нелегко забыть.

– Вы согласны, что в нем были определенные противоречия? – спросил Пуаро. – Отсутствие доказательств, возможность альтернативных решений?

– Нет, – отозвался Гэрроуэй. – Факты были достаточно ясны. У этого случая имелось достаточно прецедентов. И все же…

– Ну? – осведомился Пуаро.

– И все же что-то там было не так, – закончил Гэрроуэй.

– Ага! – заинтересованно воскликнул Спенс.

– Вы уже чувствовали однажды нечто подобное? – обратился к нему Пуаро.

– Да, в деле миссис Макгинти.

– Вы не были удовлетворены, когда арестовали этого молодого человека, – продолжал Пуаро. – Все думали, что он виновен, так как он выглядел таковым и у него имелся мотив. Но вы были уверены, что он этого не делал, поэтому пришли ко мне и обратились за помощью.

– И вы помогли, не так ли? – сказал Спенс.

Пуаро вздохнул:

– К счастью, да. Но какой же это был утомительный молодой человек. Он заслужил повешение не за убийство, а за абсолютное нежелание помочь доказать свою невиновность[13]. Ладно, вернемся к делу Рэвенскрофтов. Вы говорите, суперинтендент Гэрроуэй, что там что-то было не так?

– Я это чувствовал, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Понимаю, – кивнул Пуаро. – И Спенс тоже понимает. Такое иногда случается. Доказательства, мотив, возможность, улики, мизансцена – все на месте. И тем не менее профессионалы знают, что все неправильно, подобно тому, как художественный критик видит, что картина поддельная.

– Но я ничего не мог поделать, – продолжал суперинтендент Гэрроуэй. – Я изучил дело вдоль и поперек, разговаривал с людьми, но ничего не обнаружил. Все выглядело как самоубийство по уговору. Конечно, муж мог застрелить жену, а потом себя, или жена могла убить мужа и покончить с собой, но в таких случаях обычно знаешь, почему могло произойти подобное.

– А в этом деле не было никаких «почему», не так ли? – спросил Пуаро.

– Абсолютно никаких. Понимаете, когда приступаешь к расследованию и наводишь справки о людях, то, как правило, получаешь неплохую картину их жизни. Это была пожилая пара – муж с отличной репутацией, симпатичная любящая жена, прекрасно ладившие друг с другом. Ходили на прогулки, играли в пикет и в покер по вечерам, имели детей, не причинявших им особых хлопот. Мальчик учился в школе в Англии, а девочка – в пансионе в Швейцарии. По свидетельствам медиков, со здоровьем у них не было серьезных неполадок. Муж одно время страдал гипертонией, но лекарства позволяли ему сохранять хорошую форму. Жена была немного глуховата, да и сердце у нее немного пошаливало, но вроде бы ничего серьезного у нее не было. Конечно, кто-то из них мог опасаться за свое здоровье. Многие здоровые люди уверены, что у них рак и что они не протянут и года. Но Рэвенскрофты вроде бы не относились к этой категории. Они казались спокойными и уравновешенными.

– Ну и что же вы предполагали? – осведомился Пуаро.

– В том-то и беда, что ничего. Глядя назад, я говорю себе, что это не могло быть ничем, кроме самоубийства. По какой-то причине они решили, что жизнь стала для них невыносимой. Но не из-за финансовых проблем, не из-за неприятностей со здоровьем и не потому, что они были несчастливы друг с другом. И вот тут-то я и оказывался в тупике. Налицо были все признаки самоубийства. Они отправились на прогулку, взяв с собой револьвер – он лежал между двумя трупами, и на нем обнаружили стертые отпечатки пальцев мужа и жены. Оба прикасались к нему, но не было никаких указаний, кто из них стрелял последним. Конечно, склоняешься к мысли, что муж застрелил жену и себя, но только потому, что это кажется более вероятным. Прошло много лет, но когда я читаю в газетах о найденных трупах мужа и жены, очевидно покончивших с собой, то сразу вспоминаю дело Рэвенскрофтов и снова думаю об одном – почему? Быть может, кто-то из супругов ненавидел другого и хотел от него избавиться? Или же оба ненавидели друг друга и больше не смогли этого выносить?

Гэрроуэй отломил еще один кусочек хлеба и стал жевать его.

– У вас возникла какая-то идея, мсье Пуаро? Кто-то сообщил вам что-то, пробудившее ваш интерес? Вы знаете что-либо, могущее объяснить – почему?

– Нет, – ответил Пуаро. – Но ведь у вас должна была иметься какая-то теория?