Слоны умеют помнить

– Я бы так не сказал, – ответил Дезмонд. – Лучше говорить откровенно – она мне не родная мать.

– В самом деле?

– Я был усыновлен, – объяснил Дезмонд. – У нее был сын, который умер в раннем детстве. Она захотела усыновить ребенка и выбрала меня. Мама всегда думает и говорит обо мне как о родном сыне, но мы абсолютно не похожи. Мы смотрим на вещи по-разному.

– Вполне естественно, – заметил Пуаро.

– Кажется, я никак не могу перейти к цели моего визита.

– Вы хотите, чтобы я что-то выяснил, провел какое-то расследование?

– Очевидно, да. Не знаю, много ли вам известно… ну, о том, из-за чего весь сыр-бор…

– Очень немного, – ответил Пуаро. – Я не знаю никаких подробностей, почти ничего не знаю о вас и мисс Рэвенскрофт, которую ни разу не видел. Мне бы хотелось с ней встретиться.

– Я подумывал о том, чтобы привести ее с собой, но потом решил сначала поговорить с вами сам.

– Это кажется разумным, – одобрил Пуаро. – Вы чем-то встревожены? У вас какие-то затруднения?

– Не совсем. Никаких затруднений не должно возникнуть. Ведь это произошло много лет назад, когда Селия была еще школьницей. К тому же подобные трагедии случаются практически ежедневно. Два человека, чем-то расстроенные, совершают самоубийство по уговору. Никто не знает, в чем причина, но их детям незачем из-за этого беспокоиться. Во всяком случае, это не касается моей матери.

– Проходя жизненный путь, – заметил Пуаро, – все чаще сталкиваешься с людьми, интересующимися вещами, которые их не касаются, куда больше, чем своими собственными делами.

– Но эта история давно в прошлом. Никто толком ничего об этом не знал. Однако моя мать не желает угомониться – пристает с вопросами и довела Селию до такого состояния, что она уже не уверена, хочется ли ей выходить за меня замуж.

– А вы? Вы уверены, что все еще хотите на ней жениться?

– Конечно, уверен! Я твердо решил жениться на ней. Но теперь она обеспокоена, хочет все знать о происшедшем с ее родителями и думает – хотя я уверен, что она не права, – будто моей матери что-то об этом известно.

– Я вам очень сочувствую, – сказал Пуаро, – но мне кажется, что, если вы разумный молодой человек и хотите жениться, у вас нет никаких причин этого не делать. Я раздобыл кое-какую информацию об этом печальном событии. Как вы говорили, о нем толком никто ничего не знал и не знает до сих пор. Но ведь не все трагедии поддаются объяснению.

– Это могло быть только самоубийством по уговору, – настаивал юноша. – Но…

– Вы хотите знать причину, не так ли?

– Да, так. Это тревожит Селию, значит, и меня тоже. Мать также беспокоится, хотя, как я уже сказал, это совершенно не ее дело. Не думаю, что кто-то виновен в случившемся, – ведь не было никаких ссор или скандалов. Беда в том, что мы ничего не знаем. Собственно говоря, я и не могу ничего знать, так как меня там не было.

– И вы не знали ни генерала, ни леди Рэвенскрофт?

– Как вам сказать. С Селией мы знакомы с детства. Когда мы были маленькими, ее родители и родственники, к которым я приезжал на каникулы, жили совсем рядом. Мы с Селией часто вместе проводили время. Но после этого я не встречал ее много лет. Однако мои родители, как и ее, жили в Малайе и могли видеться друг с другом. Мой отец уже умер, но мать, очевидно, что-то слышала в Малайе, а теперь припомнила это, начала выдумывать всякие небылицы и зря беспокоит Селию. Поэтому и я и Селия хотим знать, что случилось в действительности. Как все произошло и почему.

– Да, – кивнул Пуаро, – ваши чувства вполне естественны – особенно Селии. Ее это должно волновать больше, чем вас. Но имеет ли все это значение сейчас, в настоящее время? Вы с Селией собираетесь пожениться, так для чего вам копаться в прошлом? Так ли уж важно, покончили ли ее родители самоубийством, договорившись об этом, погибли ли они в авиационной катастрофе, был ли кто-то из них убит случайно, а другой после этого застрелился или же их сделали несчастными какие-то любовные связи?

– То, что вы говорите, разумно и правильно, – отозвался Дезмонд Бертон-Кокс, – но я должен быть уверен, что Селия удовлетворена. Она ведь все равно будет думать об этой истории, даже если не станет о ней говорить.

– А вам не приходило в голову, – спросил Эркюль Пуаро, – что может оказаться очень трудным, если не вовсе невозможным, выяснить, что произошло на самом деле?

– Вы имеете в виду, кто из них застрелил другого, а потом застрелился сам и почему? Нет, если существовала какая-то причина.

– Даже если она существовала в далеком прошлом, имеет ли это значение теперь?

– Не имело бы никакого, если бы моя мать не совала всюду свой нос. Едва ли это сильно волновало бы Селию. Во время трагедии она была в школе в Швейцарии, никто не сообщал ей никаких подробностей, а в таком возрасте все воспринимается значительно проще.

– Но вам не кажется, что вы требуете невозможного?

– Я хочу, чтобы вы все выяснили, – заявил Дезмонд. – Конечно, если вы не можете или не хотите…