Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке

Старец духовно окормлял нашу обитель 28 лет. Все эти годы мы записывали его слова: во время собраний всей монастырской общины, а также во время заседаний Духовного собора монастыря, на которых он присутствовал. Поначалу сёстры вели записи от руки, а в последние годы – с помощью магнитофона. Кроме этого, каждая насельница монастыря сразу же после своих личных бесед со старцем записывала их содержание. Узнав обо всём этом, отец Паисий даже немножко поругал нас: «Да что вы всё это пишете? На чёрный день, что ли, копите? Задача в том, чтобы вы работали, применяли услышанное на деле. И кто его знает, чего вы там понаписали! А ну-ка, принесите мне посмотреть!» Но когда мы показали ему записи одной из сестёр, выражение его лица изменилось, он успокоился и с удовлетворением воскликнул: «Вот так дела, брат ты мой! Да эта сестра – прямо магнитофон какой-то! Точь-в-точь как я сказал, так и записала!..»

Обычно наше общение строилось в форме его ответов на наши вопросы. Главной темой личных бесед с сёстрами всегда был личный духовный подвиг. Темы для заседаний Духовного собора готовились заранее. Мы предлагали на суд отца Паисия вопросы, скопившиеся за время его отсутствия, – административные и житейские, духовные и общественные, церковные и национальные, а также многое-многое другое. Наконец, во время общих монастырских собраний, кроме вопросов, которые задавали сёстры, поводом для того, чтобы старец начинал говорить на какую-то тему, могло стать что угодно: гул летящего самолёта, шум мотора, пение птицы, скрип двери, случайно брошенное кем-то слово – старец из всего умел извлекать пользу для души. Любая мелочь и пустяк могли стать поводом для разговора на серьёзную тему. Он говорил: «Я всё использую для связи с горним, с Небом. Знаете, какую духовную прибыль и духовный опыт приобретает человек, если он духовно работает над всем, что встречается ему на пути?»

«Благий Бог прежде всего заботится о нашей будущей жизни и только потом – о жизни земной», – говорил старец. Сам он, общаясь с людьми, имел ту же самую цель: помогая человеку познать волю Божию и соединиться со своим Творцом, отец Паисий готовил его к Небесному Царствию. Приводя примеры из области природы или науки, искусства или повседневного человеческого бытия, старец не рассматривал их отвлечённо, в отрыве от духовной реальности. Он стремился пробудить ото сна души своих собеседников, с помощью притчи помогал им постичь глубочайший смысл жизни и «ухватиться за Бога».

Речь старца Паисия отличалась простотой, остроумием, живым и неподдельным юмором. Великую истину он мог выразить просто и радостно. «Я вас как солнышко грею», – говорил старец, имея в виду, что как солнечное тепло необходимо, чтобы распустились цветочные бутоны, так и нежное пастырское прикосновение к душе помогает ей раскрыть себя и исцелиться от недуга. Это было воистину богопросвещённое пастырство. Оно нередко готовило почву души к принятию строгого слова о не допускающей компромиссов Евангельской истине. Поэтому даже самое строгое слово старца Паисия воспринималось сердцем как благодетельная роса. И впоследствии возделанные учением старца сердца приносили духовный плод.

Скопившиеся за 28 лет записи, а также письма старца со Святой Горы были систематизированы после его кончины. Мы разобрали материал по темам для более удобного пользования им в нашей повседневной жизни. Одновременно с этим были систематизированы записанные нами случаи из жизни старца, а также те чудесные события, которые ему довелось пережить. Всё это отец Паисий открывал нам не ради самовосхваления. Рассказами о себе он воистину подавал нам духовную милостыню. «Я рассказываю вам обо всём этом, – говорил он, – не для того, чтобы вы нацепили на меня медали и назвали молодцом. Рассказывая что-то о войне, об армии или о чём-то ещё, пусть даже о смешном, я говорю не просто так. Я хочу на что-то обратить ваше внимание, хочу, чтобы вы ухватили суть. Пустого и бесполезного я не говорю никогда». Таким образом старец становился «духовным донором». Он отдавал свою кровь, чтобы укрепить нашу слабую малокровную веру. Будучи поистине Царским – Божиим сыном, старец стремился «задеть» наше любочестие и возделать в нас духовное благородство, чтобы мы «сроднились с Богом». «Вычерпываю из себя, вычерпываю, – говорил он, – а что в итоге? Ведь чтобы помочь вам, я вынужден рассказывать и очень личные вещи. Я пускаюсь на величайшую растрату – расточаю свой духовный запас! Идёт ли это хотя бы на пользу? Я хочу сказать, что теряю каждое событие, рассказанное для того, чтобы вам помочь, – говорю ли я о проявлении в моей жизни Промысла Божия или каком-то чудесном случае. Польза-то хоть от этого есть?»