Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке

Помысел говорит мне, что величайший враг нашей души, враг больший, чем даже диавол, – это мирской дух. Он сладко увлекает нас и навеки оставляет нас с горечью. Но если бы мы увидели самого диавола, то нас охватил бы ужас, мы были бы вынуждены прибегнуть к Богу и без сомнения шли бы в рай. В нашу эпоху в мир вошло много мирского, много духа мира сего. Это мирское разрушит мир. Приняв в себя мир сей, став изнутри мирскими, люди изгнали из себя Христа.

– Геронда, почему же мы не понимаем, как много зла приносит мирской дух, и увлекаемся им?

– Потому что мирской дух проникает в нашу жизнь мало-помалу. Как ёж к зайцу в домик входил: сначала он попросил у зайца разрешения просунуть в его домик свою голову, чтобы она не мокла под дождём. Потом просунул в домик одну лапку, потом другую, и, наконец, весь протиснулся внутрь, и своими иголками вытеснил косого из его жилища. Так и мирское мудрование обманывает нас маленькими уступками и мало-помалу овладевает нами. Зло идёт вперёд потихоньку. Если бы оно продвигалось резкими скачками, то мы бы не обманывались. Когда озорники ошпаривают лягушку, то льют на неё кипятком по капельке. Если вылить на лягушку весь кипяток сразу, то она подпрыгнет и убежит от опасности. Если же чуть полить на неё кипяток, то сначала она стряхнёт его, а потом успокоится. Если продолжать лить понемногу, то сперва она опять будет его немного стряхивать, но постепенно обварится, даже не заметив как. «Да что же ты, квакушка! Раз на тебя плеснули кипятком, вскакивай и беги!» Нет, не убегает. Надувается, надувается, а потом обваривается. Так же поступает и диавол – он «обдаёт нас кипятком» по капельке, а в конечном итоге, не заметив как, мы оказываемся «сваренными».

Предпочтение должно быть отдано красоте души

Душа, которую трогают красоты вещественного мира, подтверждает, что в ней живёт суетный мир. Поэтому она увлекается не Создателем – а созданием, не Богом – а глиной. То, что эта глина чиста и не имеет греховной грязи, значения не имеет. Пленяясь мирскими красотами, которые, хотя не греховны, не перестают, тем не менее, быть суетными, сердце ощущает временную радость – радость, лишённую Божественного утешения, внутреннего окрыления с духовным ликованием. Когда же человек любит духовную красоту, то наполняется и хорошеет его душа.

Если бы человек, и особенно монах, ведал своё внутреннее неприглядство, то за внешними красотами он бы не гнался. Душа так испачкана, так замызгана, а мы будем заботиться, например, об одежде? Одежду мы стираем, утюжим, и снаружи мы чисты, но какие мы внутри – об этом лучше и не спрашивать. Поэтому, обратив внимание на свою внутреннюю духовную нечистоту, человек не будет терять время на то, чтобы скрупулёзно вычищать свою одежду до последнего пятнышка – ведь эта одежда в тысячу раз чище его души. Но, не обращая внимания на скопившийся в нём духовный мусор, человек тщательно старается вывести со своей одежды даже самое маленькое пятнышко. Всю заботу нужно обратить на чистоту духовную, на внутреннюю, а не на внешнюю красоту. Предпочтение должно быть отдано не суетным красотам, а красоте души, духовной красоте. Ведь и Господь наш сказал, что весь мир не стоит столько, сколько стоит одна душа[37]

.

Мирские пожелания

Тех, кто не обуздывает своего сердца, стремящегося к таким вещественным пожеланиям, без которых можно обойтись (о плотских похотях не идёт даже и речи), тех, кто не соберёт свой ум в сердце, чтобы вместе с душой отдать их Богу, – ждёт сугубое несчастье.

– Геронда, желать чего-то это всегда плохо?

– Нет, само по себе сердечное пожелание не является злым. Но вещи, пусть даже и не греховные, пленяя частичку моего сердца, уменьшают мою любовь ко Христу. И такое негреховное хотение тоже становится злым, потому что через него враг мешает моей любви ко Христу. Если я желаю получить что-то полезное, например книгу, и это полезное пленяет частичку моего сердца, то такое пожелание недобро. Почему книга должна пленять часть моего сердца? Что лучше – хотеть книгу или вожделевать Христа? Любое пожелание человека – каким бы хорошим оно ни казалось, – всё-таки ниже Христа или Пресвятой Богородицы. Разве может Бог не отдать мне всего Себя, если я отдам Ему своё сердце? Бог ищет сердца человека. Даждъ Ми, сыне, твое сердце[38]. И если человек отдаст Ему своё сердце, то после Бог даёт ему то, что любит его сердце, лишь бы это было ему не во вред. Сердце не растрачивает себя зря только тогда, когда оно отдаётся Христу. И только во Христе человек в этой жизни обретает отдачу божественной любви, а в жизни иной, вечной – божественное радование.