Слова. Том V. Страсти и добродетели

Человек, который хочет себя возвеличить, в конечном итоге становится посмешищем. Помню, когда я жил на Синае[43], туда приехал один священник по имени Савва. Человек он был немного тщеславный и о себе имел высокое мнение. Однажды бедуины затаскивали в монастырь что-то тяжёлое и, когда тянули, то, чтобы налегать одновременно, кричали «сауа! сауа!», что значит «все вместе!» Отец Савва, услышав их крики, со всех ног побежал на монастырский двор и начал напоказ удивляться: «Вы только посмотрите!.. Я ещё и обустроиться-то толком не успел, а эти люди уже знают о моем приезде, приветствуют меня и торжественно выкрикивают моё имя! „Савва! Савва!“ – кричат они… Хм, даже тут меня все знают!..» Горемыка думал, что бедуины кричат: «Савва! Савва!» Когда он это сказал, меня разобрал смех. Да и разве можно здесь было не рассмеяться? Лукавое око и глядит кривобоко: если человек что-то себе напридумывал, то и на происходящее вокруг он будет смотреть сквозь свои фантазии.

– Геронда, он так делает из-за гордости?

– Он пленён тщеславием, да и его больная фантазия делает своё дело, так что потом он сам не видит, насколько смешно выглядит. Один монах мне рассказывал, что когда жил в миру, как-то подарил своему знакомому дорогое пальто. Прошло время, и они оказались вместе в одной компании. Его знакомый был одет в то самое пальто. Во время разговора он вдруг заявляет собравшимся: «А известно ли вам, друзья, откуда у меня эта вещица? Представьте себе: я купил это пальто в Париже. Сколько оно стоит – лучше умолчу, чтобы вас не смущать». И он говорил это в присутствии человека, от которого получил пальто в подарок!

– Геронда, он что, был совсем глупый?

– Ну а как ты думаешь: может ли кто-то быть глупее гордого? Гордость делает человека самым настоящим посмешищем.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. О том, что необходимо нанести удар по гордости

Нужно не бежать с поля боя, а воевать как положено

Геронда, помысел говорит мне, что если я переменю послушание, оставлю клирос и перестану писать иконы, то перестану постоянно гордиться и впадать в искушения.

– Даже если ты перестанешь петь и писать иконы, но не возненавидишь тщеславие, то будешь допускать ещё больше духовных ошибок. И в уходе твоём тоже будет гордость, даже ещё больше гордости, потому что на самом деле ты хочешь отказаться от своих послушаний не ради смирения, а просто для того, чтобы поменьше ущемлялся твой эгоизм.

– Геронда, но не лучше ли вообще ничего не делать, чем делать что-то и при этом гордиться?

– Если тебе велят что-то делать – иди и делай. Только следи за тем, чтобы не преткнуться и не упасть. Споткнулась и упала? Поднимайся, не лежи. Осознай, что ты оступилась по невниманию, и если тебе опять велят что-то делать, снова иди и делай. Но опять следи, чтобы снова не споткнуться. Если ты один раз упала, то это не значит, что в следующий раз надо отказываться от послушания. Вот если игуменья или старшие сёстры тебе скажут: «Не занимайся этим послушанием, потому что ты в прошлый раз духовно споткнулась», тогда не ходи. Понятно тебе? Итак: когда тебе говорят что-то делать, делай. Только делай правильно и со смирением. Ничего не делать, чтобы якобы не возгордиться, – это ещё хуже. Это всё равно что смотреть на бой со стороны, бежать с поля боя, чтобы в тебя не угодила пуля или осколок. Цель в том, чтобы оставаться на поле боя и воевать – но воевать как положено. А иначе из тебя не будет совсем никакого толку.

Наш ближний поможет нам сломать нашу гордость

– Геронда, я расстраиваюсь, когда сёстры мне делают замечания.

– Гордость в тебе сидит, вот и расстраиваешься. Сломать гордость тебе поможет твоя сестра, если ты дашь ей право делать тебе замечания и разрешишь ей сказать что-то нелицеприятное в свой адрес. Так очищается душа.

Человек с трудом видит собственное высокое мудрование, поэтому он должен относиться к другим людям как к врачам и принимать от них любые лекарства для исцеления от своей болезни. Наши ближние – наши врачи: у каждого из них лежит в кармане лекарство, способное исцелить нашу болезнь. Добрые люди лечат нас с состраданием и любовью, а недобрые – со злобой и пристрастием. Однако часто именно это суровое врачевание бывает для нас полезнее, поскольку беспощадным словом, как скальпелем, вырезается гнойник из глубины нашей души.

– Геронда, а я, наверное, совсем дура: мне часто делают замечания, но я не могу понять, за что.

– Скажи лучше не «дура», а примерно так: «Я умная-преумная, но вот смирения у меня нет». Увы, но когда тебе указывают на ошибки, ты начинаешь оправдываться. Если ты не принимаешь замечаний, сделанных за ошибки, которые, как тебе кажется, ты не совершала, то как ты научишься брать на себя чужие ошибки? Человек, который оправдывается в ответ на замечания, убивает в себе смирение. А вот человек, который взваливает на себя вину за все ошибки – и свои, и чужие, – смиряется, и его осеняет благодать Божия.