Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений

Когда крикнули: «Подходите за одеждой!» – Мандельштаму стало плохо, и он упал. Остальные, еще голые, сгрудились вокруг него. Вызвали по телефону медсестру. Кругом все голые мужики, пришедшая медсестра разговаривала с ними грубо, дерзко, зубасто, но так ее лучше понимали. О. М. лежит, не подавая признаков жизни. Спросила: «Кто тут болеет?» Вынула зеркальце – поднесла к носу и машет так рукой: мол, все, безнадежно. Прощупала пульс – и не нашла. Сказала: «Накройте», – и Мандельштама накрыли какой-то шинелью, но только наполовину, до пупка. Пришел начальник смены, и прикатили низкую тележку, но с большими колесами. В это время в другом конце барака упал другой человек – его увезли чуть позже.

Когда Мандельштама вывозили, он не подавал признаков жизни. Отчего Моисеенко и полагал с уверенностью, что видел не обморок, не преддверие смерти, а саму смерть поэта. Ее причиной скорее всего был начинающийся сыпной тиф: руки О.М. дрожали, температура, казалось, была высокой (Ю.М. и сам перенес сыпняк – и почти сразу после смерти Мандельштама – и хорошо помнит эту головную боль и утомленность, и как все будто горит внутри). Но ни дизентерии, ни поноса у Мандельштама накануне не было. Была слабость, точнее, истощение, была и пеллагра: « Никаких мышц, одна шкурка, бесформенный был человек, истощенный – и не съедал свою порцию, боялся! »

Ю.Ю. Моисеенко в 1933 и 1990 гг. Семейные архивы Л. Сапитон-Моисеенко и Э. Поляновского (фото П. Косторомы).

14

Еще несколько важных свидетельств о последних днях О.М. Одно – в письме 1971 года бывшего зэка Матвея Андреевича Буравлева сестре его покойного друга и тоже бывшего зэка Дмитрия Федоровича Тетюхина:

...

С ним (Тетюхиным. – П.Н.) у нас в жизни были интересные встречи, кому теперь о них рассказать? Например, летом 1938 г. во Владивостоке мы с ним лежали на нижних нарах трехъярусного барака, голодные, курить нечего, и вдруг к нам подходит человек лет 40 и предлагает пачку махорки в обмен на сахар (утром мы с Дмитрием получили арестантский паек на неделю). Сахар был кусковой, человек взял сахар, с недоверием его осмотрел, полизал и вернул обратно, заявив, что сахар не сладкий и он менять не будет.

Мы были возмущены, но махорки не получили.

Каково же наше было удивление, когда узнали, что этим человеком оказался поэт О. Мандельштам. Потом он нам прочитал свои шедевры: усищи, сапожищи… и такое: «Там за решеткой небо голубое, голубое, как твои глаза, здесь сумрак и гнетущая тяжесть…» Всё это было и теперь рассказать некому.

[746]

А вот короткий рассказ отца Всеволода Баталина [747] , записанный М.С. Лесманом 14 сентября 1969 г.:

...