Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера

Каково же было моё удивление, когда я узнал, что к Вере Алексеевне приезжали с того же лесозавода водитель, Ильин Василий Егорович, который возил этого зама, и мастер по приёмке древесины. Они побывали на приёме у бабушки, и оба были поражены её провидением. Василий Егорович рассказывал: «Она посмотрела меня, поправила радикулит спины, шеи и спросила: «А что, парень, у тебя с руками?» На что он ответил: «Не знаю, может, от соляры или химикатов, когда ими мою машину». А Вера Алексеевна сказала:

«Нет, парень, не от этого. У тебя просто начальник плохой. Ведь был второй раз и не признался, что бывал у меня. Приезжал зимой с женой и братом».

Как это можно вычислить, кто чей водитель, кто чей начальник???

Мельников, мастер по приёмке древесины, вышел от неё потрясённый: «Как она могла знать?» Вера Алексеевна сама случай давнишний из его жизни ему рассказала: «Тебе по голове удар был сильный. Мать была в обмороке». «Так всё и было. Строил с отцом баню на даче. Стропила не укрепили. Я наклонился за топором отцу дать – и стропила падает. А мать видит в окне, испугалась и присела даже».

Вот и думайте и делайте выводы. Бескорыстие, видение людей у неё было. Вера Алексеевна сама рассказывала: «Приехал богатенький один. Решил схитрить: «Я ехал, бабушка, к тебе издалека. Денег нет, машина сломалась». И подъехал к дому. «Ну, пятак-то найдёшь?» – «Как пятак?» – «Ну, простые пять рублей?» – «Ну, ещё пятак есть». Испугался, может, хочет, подумал, пять тысяч. «Так вот, у божницы эти пять рублей и лежат», – она от души смеялась.

Она умела читать мысли.

Однажды приехал к ней, она за стол пригласила: «Ну-ка, садись: скоро внуки приедут картошку копать». Достала пирожки, молоко налила. Я знал, что она коз держит, и подумал про себя: «Козье? Я козье не пью». Вера Алексеевна стояла за моей спиной, лица моего не видела. «Не бойся, – говорит, – молоко-то от коровы. Мне приносят».

Она всё видела.

Как-то раз, когда я был у неё, она стала мне что-то рассказывать, а я в это время пытался себе представить, какая же она была в молодости. Вдруг она резко оборвала свой рассказ и говорит: «Ой, парень, да ты не о том думаешь».

Ещё случай был такой. Привёз я людей. Вера Алексеевна ведёт приём, а Николай Дмитриевич, муж её, возле дома сидит на скамеечке. Меня увидел, пригласил: «Заходи, заходи, чаю попьём». Я зашёл в дом, а он рюмку водки наливает. Вера Алексеевна-то очень не любила, когда он выпивал. А мне и отказаться было неловко. Выпил рюмку. Вижу, выходят мои посетители из того дома, где она принимала. Я пошёл, спрашиваю: «Вы всё?» – «Мы-то всё, но она вас приглашает». Я не ожидал, не знаю, что делать: и выпил, и ослушаться нельзя. Неудобно. «Нет, пойду», – решил. Подхожу, возле дома стоят женщины. «Я, милые женщины, – говорю, – не на приём». Она выглянула: «Иди, иди!» Захожу. За руку взяла меня и говорит: «Ты зачем с ним выпил?» Я стою и не знаю, куда смотреть: ей в глаза – стыдно, в пол – неудобно». Как себя вести не знаю. Вера Алексеевна говорит: «Вот запомни, больше никогда с ним не выпивай, потому что он этим мне вредит». А она в другом доме находилась и видеть не могла, что мы по рюмке выпили.

Известного казачьего атамана к ней привозили. Не мог ходить. Принесли на носилках. Она ему помогла. Все были очень благодарны. Ушёл с приёма на своих ногах.

Ещё был случай с моим знакомым подполковником Александром Ивановичем Бавацким. Привёз сына Женьку. Тот в пятый класс ходил. Были проблемы какие-то. Вера Алексеевна приняла его прямо на мосту. Приезжал я потом к нему в Комарово. «Как сынишка?» – спрашиваю. «Парень мой замечательно. Смотри, бегает, играет». Потом привозил он к Вере Алексеевне жену. У неё было заболевание какое-то по-женски. В какие только больницы она не ездила! Звонит потом: «Жена у меня поправилась».

Как-то я спросил у Веры Алексеевны: «Вы не ведёте запись, сколько людей приняли?» Оказывается, она тростинки клала из одной кучки в другую.

Когда я был у неё в первый раз, она ножом по пламени свечи стала проводить, и такой треск раздался, будто на печку соль сыпет. Отчего – так и не знаю: сила молитвы сказалась или что? Это меня поразило. А потом я и от людей слышал, что когда она ножом так проводит – всегда треск раздаётся.

А однажды Вера Алексеевна приболела. Поправилась. Говорит мне: «Ты думаешь, я болела? Это я общалась с Богом. На каждый праздник в семи церквах бываю: в своей родной, Христа Спасителя в Устюге, и ещё в пяти…», – я уж позабыл, а она называла.

Некоторым людям она кровь меняла и группу крови даже! Такие вот чудеса! И будущее видела, и прошлое.

Как-то приезжаю к ней, говорю: «Я ведь не директор теперь». Вера Алексеевна в ответ: «Да знаю я. Но тот, который сейчас директор, сбежит и пятки смажет». Так всё и вышло: он и четырёх лет не отработал.