Случай из практики

Смутное, зыбкое воспоминание: маленький Лауринь играет в прятки с братом, забирается за портьеру в кабинете отца. И дальнейшее – не столько зрительные образы, сколько голоса: кто-то входит в кабинет, Лауринь узнает отца, а второй человек ему незнаком. Ференц Лагарста разговаривает с этим незнакомцем, беседа ведется вполголоса, разобрать удается лишь отдельные фразы, да Лауринь и не вслушивался, но мне оказалось достаточно и их. Оставался сущий пустяк – уничтожить чужие «зарубки»…

Я открыла глаза – закончила я вовремя, с губ Лауриня рвался уже не стон, а хриплый крик, а рубашку на нем можно было выжимать. Я сняла с него магические оковы, и мой лейтенант разом обмяк в кресле, дыша, как загнанная лошадь. Повинуясь неожиданному порыву, я обняла его, прижала к себе мокрую голову.

– Все, – тихо сказала я, гладя его по взъерошенным волосам. – Уже все…

Лауринь издал что-то среднее между смешком и стоном и взглянул на меня снизу вверх.

– Фло… вот вы маг, вы должны знать… неужто маги не могли сделать эту… процедуру… не такой… не такой…

– Болезненной? – подсказала я. – Видите ли, обычно ее применяют к подозреваемым в совершении тяжких преступлений либо к добровольцам. Последние согласны терпеть, а с первыми никто особенно не церемонится, так что смысла тратить время и силы на то, чтобы сделать процедуру более приятной, никто не видит. Я ответила на ваш вопрос?

– Вполне… – Лауринь неохотно оторвался от меня, выпрямился. – Но это хотя бы было не зря? Я имею в виду, вы что-нибудь узнали, Фло?..

– Что-то узнала, – хмыкнула я, набивая трубку. – Хотелось бы теперь выяснить, имеет ли это какой-то смысл или является случайным совпадением.

На самом деле я выяснила всего две вещи, которые могли дать какую-то зацепку. К сожалению, оба воспоминания были нечеткими – что взять с ребенка! – к тому же уликами их признать было нельзя. Да еще до конца Лауринь разговор услышать не смог: его таки обнаружили, и отец выставил его за дверь. Рассмотреть гостя как следует Лауринь не успел.

Несколько фраз. Голос, наверняка изменившийся со временем. Очертания фигуры. Движение. Эти воспоминания ничего не значат, но в то же время они бесценны. Если использовать их как подсказку… Кто знает, может быть, что-то и получится.

– Так что вы видели? – не отставал Лауринь.

– Вам лучше об этом не знать, – отрезала я и, открыв дверь, крикнула вниз: – Рима! Собирай на стол! – Я снова повернулась к Лауриню. – Сейчас мы с вами поужинаем, а потом…

– Я лучше поеду, – отказался Лауринь, поднимаясь на ноги.

– Никуда вы не поедете, – оборвала я. – Под дождем, в темноте да в таком состоянии… Хотите шею себе сломать? Как хотите, я вас не отпущу.

– Тогда расскажите, что видели, – потребовал Лауринь. Вот как заговорил!

– Будете препираться, я вас дара речи лишу, – пообещала я, скрывая ухмылку. – Марш вниз, лейтенант, Рима сегодня приготовила что-то необыкновенное в честь возвращения любимой хозяйки…

Лауринь вынужденно покорился. Обычно он никогда не показывался у меня до ужина иначе как по делам и всегда умудрялся исчезнуть до завтрака. Чтобы усадить его с собой за один стол, требовалось потратить полчаса на уговоры, а поскольку мне было лень, то уговорами я никогда не занималась. Сегодня, правда, пришлось, но исключительно в утилитарных целях: отпускать лейтенанта мне не хотелось, особенно в свете того, что удалось узнать… Увы, он – мишень, причем мишень беззащитная, умение владеть оружием его не спасет, если за него всерьез возьмется Наор. Впрочем, если он вздумает заняться мной, я тоже долго не продержусь, но пока есть возможность оттянуть эту неизбежную встречу, нужно ею воспользоваться…

Глава 31

Истина

В доме у деда, как обычно, было неприбрано – мы оба крайне не любим, когда слуги вторгаются в святая святых, наши кабинеты, а поскольку самим нам всегда недосуг, то там, где мы обитаем, обычно царит хаос. Правда, в этом хаосе хозяева ориентируются с легкостью, а прочим делать в кабинете нечего…

– Я ждал тебя еще вчера, – ласково встретил меня дед, однако соизволил подняться навстречу, взял за руки и долго разглядывал меня в тусклом осеннем свете. – Хороша! Будто только что из каземата! Ты себя в зеркале видела?

– Конечно, – хмыкнула я. – Ничего удивительного. Тебя бы на допрос в Коллегию, посмотрела бы я на тебя…

– Нашла чем напугать, – фыркнул дед, выпустил меня и подтолкнул к креслу.

– А что, бывали прецеденты? – осведомилась я не без любопытства.

– Бывали, – дед скривился, будто попробовал уксуса. По лицу его было ясно: сейчас он больше ничего не скажет. Ничего, выведать, что он не поделил с Коллегией, я могу и в другой раз. Сейчас меня больше занимала собственная участь. – Сядь, Флошша, и рассказывай! От и до, со всеми подробностями!

– Защита хорошая? – спросила я на всякий случай, устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу. Потянулась за трубкой, но передумала – лишний раз сердить деда не хотелось. Потерплю, не впервой.

– За кого ты меня держишь? – ощетинился он. – Не первый год работаю, уж знаю, как от прослушки закрыться!