Фаина Раневская

Случаи. Шутки. Афоризмы

От издателя

Фаина Георгиевна Раневская прожила долго — 88 лет (родилась в 1896, а умерла в 1984 году). Актриса, способная заменить собой всю труппу; философ с цигаркой, скандальная особа, язвительная дама с толстым голосом, страшно одинокая и ранимая душа... Гремучая смесь!

Она никогда не стесняла себя в выражениях. Многие полагали, будто Раневская придумывала шутки, афоризмы, которые потом разлетались по Москве и двигались дальше. На самом деле Фаине Георгиевне незачем было что-то сочинять. Ее остроумие сродни рефлексу — оно непроизвольное.

Этот сборник включил в себя афоризмы, шутки, анекдоты, житейские истории, автор или главная героиня которых — Ф.Г.Раневская. Немало историй уже было опубликовано — прежде всего в вышедшей в «Захарове» одновременно с этим сборником большой книге А.В.Щеглова «Раневская. Фрагменты жизни». Еще больше впервые появляется только здесь. При этом, кроме очевидных случаев, вопрос об авторстве решен не окончательно.

Почему? Потому что удачные беспризорные шутки часто приписывали Раневской. Причем гораздо чаще, чем, например, ее друзьям — известным шутникам Ростиславу Плятту или Рине Зеленой.

Для дотошных — анекдот. Двое спорят о том, кто произнес фразу, ставшую крылатой — Пушкин или Лермонтов. Устав препираться, спорщики решили: «Тебе это сказал Пушкин, а мне — Лермонтов».

Составитель и издатель благодарят Фаину Георгиевну Раневскую и ее «эрззац-внука» Алексея Валентиновича Щеглова, Анну Ахматову, Веру Марецкую и Рину Зеленую, Виктора и Михаила Ардовых, Юрия Борева и Иосифа Раскина, Илью Вайсфельда, Василия Катаняна, Зиновия Паперного, Бенедикта Сарнова, Бориса Филиппова и Валентина Школьникова, а также М.Путинковского и Е.Ямпольскую, М.Райкину и Д.Щеглова, Т.Г.Ничипорович, Г.П.Лобарева и Н.М.Панфилову.

Еще мне незаслуженно приписывают заимствования из таких авторов как Марк Твен, Бернард Шоу, Тристан Бернар, Константин Мелихан и даже Эзоп и Аристотель. Мне это, конечно, лестно, и я их поэтому тоже благодарю, особенно Аристотеля и Эзопа.

Глава I

ЖИЗНЬ, ИЛИ ОПЫТ СО СМЕРТЕЛЬНЫМ ИСХОДОМ

«Душа — не жопа, высраться не может»

Шаляпин в передаче Раневской

Раневская выносила жестокие определения другим.

Определения, смахивающие на решение судебных инстанций.

Но не щадила и себя.

Настоящая фамилия Раневской — Фельдман. Она была из весьма состоятельной семьи. Когда Фаину Георгиевну попросили написать автобиографию, она начала так: «Я — дочь небогатого нефтепромышленника…» Дальше дело не пошло.

В архиве Раневской осталась такая запись:

«Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать. К тому же я опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на манишке. Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так доживаю с этой отдачей. Воспоминания — это богатство старости».

В юности, после революции, Раневская очень бедствовала и в трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего отца.

Тот ей сказал:

— Дать дочери Фельдмана мало — я не могу. А много-у меня уже нет…

— Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мой легче пуха, я умею скользить, как змея…» После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены.

— Белую лисицу, ставшую грязной, я самостоятельно выкрасила чернилами. Высушив, решила украсить ею туалет, набросив лису на шею. Платье на мне было розовое, с претензией на элегантность. Когда я начала кокетливо беседовать с партнером в комедии "Глухонемой (партнером моим был актер Ечменев), он, увидев черную шею, чуть не потерял сознание. Лисица на мне непрестанно линяла. Публика веселилась при виде моей черной шеи, а с премьершей театра, сидевшей в ложе, бывшим моим педагогом, случилось нечто вроде истерики… (это была П.Л.Вульф). И это был второй повод для меня уйти со сцены.

— Знаете, — вспоминала через полвека Раневская, — когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

О своей жизни Фаина Георгиевна говорила:

— Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».

— В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.

Как я завидую безмозглым!

— Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной…

— Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

— Я — выкидыш Станиславского.

— Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..